Черные нити вспыхнули, превратившись в «провода», передавшие поток энергии дальше, в самое сердце механизма, скрывавшегося глубоко под землей. Калеб действовал наверняка: вжав курок в корпус, он высаживал заряд шокера, остервенело наблюдая, как электрические разряды распространялись во все стороны, поглощая всех подряд, поджигая редкие пучки соломы и пригвождая к полу Ричарда, а следом и королеву. Но этого ему было мало палец остался на спусковом крючке даже когда поток молний иссяк, оставив лишь дымку, стелющуюся по полу, да занявшийся пожар по другую сторону колонны.
Закончил? невозмутимо осведомилась Сьюзен, все так же сияя в полумраке купола.
Черт, с досадой выпалил разведчик и спрыгнул с ящика. Он не учел, что белокурая пассия находилась на корабле и лишь транслировала сигнал на приемник, а потому навредить ей у него никак не получится. Впрочем, как и она не сможет ничего, кроме как разглагольствовать. В таком случае можно просто вынуть кристалл и прекратить затянувшийся спектакль.
Ну поздравляю, ты временно перегрузил систему, но это лишь отсрочка. Отключи купол, и я тебя заберу.
И что потом? отмахнулся Калеб и подошел к телу Ричарда. Друг выглядел бледным как смерть, словно проведя целую вечность в капсуле гибернации. Сотрешь нам память, как Асаю? Он опустился на колени и пальцами прикрыл глаза соратника, чтобы тот перестал походить на покойника. Еще полчаса назад Калеб вопил бы от отчаяния над товарищем, проклиная все на свете и судьбу в первую очередь,
что так поступила с ними. Но теперь он знал, что смерть им недоступна, и достаточно лишь воткнуть кабель, чтобы мертвец воскрес. Спасибо, но я предпочту остаться здесь и побороться за свою жизнь.
Не глупи! Я вас починю, залатаю и введу снова в строй. Без Ричарда ты не справишься, не сможешь нормально жить, будешь все время о нем думать.
Тогда спаси его! Почини прямо здесь! Калеб вскочил и посмотрел на бездушную голограмму со злостью и надеждой. Верни мне его!
Конечно верну, на корабле, процедила она. А теперь прекращай этот спектакль и возвращайся ко мне.
Черта с два! Разведчик повертел в руках шокер, размышляя, может ли еще хоть чтото сделать. Он в очередной раз переключил режим, припоминая, сколько дротиков осталось в магазине. Впрочем, ему хватит и одного. Лучше я сойду с ума в одиночестве, чем стану твоим рабом. Калеб нацелил оружие на терминал связи, лишь на миг задумавшись, что обратного пути уже не будет. Прощай, Сьюзен.
Ты этого не сделаешь, равнодушно парировала она. Опусти свою игрушку и делай, что я приказала, ты не можешь противиться моей воле.
А я адаптировался! огрызнулся он и постучал пальцем по виску. Я же сломанный, забыла?!
Калеб, не смей! сквозь зубы процедила она.
А то что? на его лице мелькнула улыбка, безумная и беспечная, глаза вспыхнули искорками азарта от предстоящей победы.
Стой! прорычала Сьюзен. Твоя взяла.
Да? Калеб вздернул брови, сомневаясь в искренности ее слов и в то же время робко надеясь на иной исход. Что, заманишь ложными обещаниями?
За человека меня принимаешь? брезгливо ответила она, Я дам вам с Ричардом свободу, но только вам двоим. Такой финал тебя устроит?
Да, он опустил шокер и перевел дыхание. Подсознательно он ей верил, знал, что Сьюзен не склонна врать, даже та девушка, что ему помнилась и была лишь плодом компьютерной симуляции, не опускалась до вранья и говорила все что думает прямо в глаза. Ричарда эта черта всегда бесила, и тот махал рукой, фыркал и уходил спустить пар в пабе за углом. Калеб улыбнулся от теплого и столь далекого воспоминания, и отбросил оружие в сторону. И память сохранишь.
Сохраню. А теперь, будь так любезен, найди вход в бункер и отключи поле, я уже выслала за вами шаттлы.
Яркий солнечный свет не давал даже задремать, а легкий аромат свежих цветов нисколько не успокаивал и даже раздражал. Вот и оставалось пялиться в прессу пожалуй, в последнее издание, что еще печатали, отдавая дань прошлому и традициям. Он вновь невольно покосился на мусорный бак, где наряду со вчерашней газетой лежал кулон, от которого избавился в приступе ненависти и нехороших воспоминаний. Не помогло. Мысли о Сьюзен периодически возвращались, отдаваясь болью в висках и подкатывающей тошнотой. В такие моменты он закрывал глаза и прислушивался к тишине, которая должна была приносить покой. И вот Калеб снова опустил веки, стараясь избавиться от мыслей и вслушиваясь в монотонный писк приборов.
Би?
Калеб едва ли не подскочил, тут же повернувшись к Ричарду, что наконец пришел в себя. Друг чуть приподнялся с больничной койки и сонно смотрел на него, видимо пытаясь понять, как тут очутился. На голове пациента красовалась белоснежная повязка, из руки торчал катетер, а на пальце болтался пульсоксиметр. Тем не менее выглядел товарищ вполне здоровым и полным сил, пусть и провалялся неподвижно почти три дня.
Эй, с возвращением, приятель, Калеб старался говорить не слишком громко и совершенно искренне улыбался, буквально излучая счастье во всех диапазонах. Как ты себя чувствуешь?
Вроде нормально, чуть задумавшись ответил Ричард и откинул одеяло. Что случилось? Как я сюда попал?