дело в масках? У него, еще при первом взгляде на эти неудобные и непрактичные атрибуты, возникло желание разузнать, зачем весь этот маскарад, уж не специально ли для него старались? Наверняка тут имелась некая связь, и если брать в расчет помешанность всех и вся на «магии», то, вполне возможно, маска както искажала реальность. В таком случае все становилось чуточку понятнее.
Другой аспект все той же загадки: причастен ли ко всему этому старый добрый Асай. Наставник вполне мог взять у него кровь и вырастить клона, пока они были в долгом полете и пребывали во сне. А затем посадить свежевыращенных Калебов в капсулы и отправить сюда, на потеху местным безумцам. Помнится, сам инструктор выглядел уставшим и подавленным, словно бы проснулся давно и неустанно трудился без перерывов. Во всем этом размышлении не хватало лишь одного кусочка мозаики мотива. Зачем все это проворачивать, а потом отправлять вниз их с Ричем, прекрасно понимая, что они непременно наткнутся на неоспоримые улики?
Ответов у него пока не имелось, но Калеб собирался непременно их получить. Вот как выберется отсюда, первым же делом возьмет Асая за грудки и хорошенько приложит к ближайшей переборке для более продуктивной и душевной беседы. Только перед этим придется совершить пару подвигов, которые не стоит откладывать. Он посмотрел на индикатор шокера: оставалось двадцать три боевых заряда и шестьдесят девять оглушающих вполне достаточно для тихой операции без привлечения внимания, но если его опять прижмут, то выстрелов может, увы, не хватить. Ему почудился шорох, и, включив фонарь, разведчик торопливо направил ослепительный столб света в глубину коридора. Тот оказался пуст и безжизненен. На первый взгляд.
Луч фонаря планомерно перемещался от одной стены к другой, ощупывая пол и потолок, но ничего подозрительного не находил. Самая обычная кирпичная кладка, крепления для фонарей, небольшая ложбинка для стока воды. И тем не менее, несмотря на, казалось бы, очевидную безопасность этого места, подсознание упорно рисовало бесформенные тени, что метались в углах, на самых задворках периферического зрения. Стоило только обернуться, как мнимая опасность перемещалась за спину, словно персональный демон, а может, просто замирала, забиваясь в щели под обжигающим гнетом света, и вновь оживала, оказавшись в густом мраке. Из глубин памяти тут же вырвался вчерашний монстр черная плесень, которая также выбрала своим обиталищем подземные пространства. Весьма вероятно, что здесь это существо могло достичь поистине огромных размеров и легко управиться с человеком, переварив забредшего сюда безумца без остатка.
Тревожные думы заставили его буквально нестись по коридору, судорожно водя фонарем из стороны в сторону, чтобы ненароком не налететь на чтото крупное. Навскидку он пробежал метров триста, когда показался выход тускло освещенный проем в еще одно помещение. Калеб пренебрег простейшей осторожностью и выскочил «на волю», даже не проверив, поджидает ли его кто за углом. На его счастье, вокруг не оказалось ни одной живой души, никто не вел поиски, не преследовал, и тем не менее он согнулся, уперев руки в колени, и жадно глотал воздух, и причиной тому стало отнюдь не сбившееся дыхание, а самая настоящая паническая атака болезнь, с которой, как ему казалось, удалось покончить еще в далеком детстве. Но, как теперь выяснилось, старые раны могут открываться когда угодно, и самое забавное, что проявился недуг не под шквалом пуль или от холода ножа у горла, а от какойто плесени, которую даже видно не было. Наконец, совладав с собственным организмом, разведчик выпрямился и осмотрелся.
Увиденное его поразило: в огромном, удлиненном помещении стоял локомотив с пятью вагонами. Возникло ощущение, что Калеб за пару мгновений сменил историческую эпоху: вошел в туннель в средневековье, а вышел во времена королевы Виктории. Более того, он все еще находился под землей то ли на вокзале, то ли на станции метро. Никаких надписей или указателей здесь не имелось, а выхода было всего два: широкий туннель, откуда поезд приезжал, и просторная лестница, уходящая далеко наверх.
Разведчик выключил фонарь на стенах висели масляные лампы, вполне сносно освещавшие помещение, и, поддавшись шальной мысли, направился непосредственно к паровозу. Стальная махина производила неизгладимое впечатление: мощь, закованная в металл, способная бросить вызов самой природе. Он осторожно заглянул в кабину и, убедившись, что там никого нет, открыл дверцу и залез внутрь. На этом весь его энтузиазм и закончился, столкнувшийся с кучей неведомых рычагов, клапанов да огромным котлом, в который еще и уголь требовалось бросать. Едва родившись, план побега оказался
бесцеремонно погребен под грудой обстоятельств и выявленных нюансов. Теперь ему уже точно не суждено эпично вырваться из передряги на поезде, высунувшись из окна под ласковые порывы ветра и беспечно провожать гудками преследователей.
Хорошенько обыскав кабину и не обнаружив ничего полезного, Калеб в отчаянии уже собрался чуть ли не по туннелю идти, когда услышал голоса и, заметив движение, тут же пригнулся. Из того самого коридора, откуда пришел и он сам, появились четверо солдат и со знанием дела принялись обыскивать зал. Разведчик осторожно подполз к дверце и, прислушиваясь, стал выжидать, когда преследователи закончат свое неблагодарное дело, и путь снова окажется свободен. На всякий случай в руке он сжимал шокер, готовый отстреливаться, если его застанут врасплох или, что куда более вероятно, зажмут в этой самой кабине.