Думаешь, ты меня знаешь? Откуда, если не секрет? усмехнулся друг, которого теперь было совсем не узнать. По ту сторону решетки стоял совершенно другой человек чужак со знакомым лицом и голосом. Но можешь радоваться, тебя перевозят в столицу для изучения, после чего сожгут на дворцовой площади.
Моей радости нет предела, уныло промямлил Калеб, понимая, что пробить неведомую стену, воздвигнутую в сознании друга, ему уже не удастся. Очевидно, что этот неправильный мир менял все, до чего только мог дотянуться, и Ричард оказался очередной жертвой, как, возможно, и Мэтт до него. Совсем не сложно догадаться, кто должен был стать следующим. Вот только сжигатьто для этого зачем? Рич, это не смешно, взмолился он, готовый пасть на колени, лишь бы этот спектакль закончился.
А похоже, что я смеюсь? удостоив друга презрительным взглядом, ответил Артур. Ты по какойто неведомой мне причине считаешь, что мы знакомы и в хороших отношениях, но это отнюдь не так. А даже если бы и были, то я присягал королю и останусь верен своему долгу.
Тогда почему ты здесь один, наедине со мной? Может, хотел чтото сказать без посторонних? Калеб набрался решимости и ступил на чужое поле: ведение переговоров, убеждение и расположение к себе вот, где он чувствовал себя как рыба на сковородке. И тем не менее в отчаянии решил попробовать достучаться до человека, которого когдато знал.
Хотел посмотреть тебе в глаза, холодно ответил друг.
Зачем?
Зачем? нахмурился Артур и отвел взгляд, будто вспоминая чтото крайне важное, но в последний миг внезапно ускользнувшее.
Да, зачем? Простой вопрос. Калеб сделал шаг вперед, чувствуя, что с другом происходит чтото неладное. Ричард?
Что ты со мной делаешь Он одной рукой ухватился за решетку и опустил голову, стараясь не смотреть на узника. Мне больно! Прекрати!
Ричард, очнись! с надеждой воскликнул Калеб и готов был уже схватить ладонь друга, но тот резко отпрянул и отвернулся, кутаясь в плащ. Вспомни про задание, вспомни зачем мы здесь!
Калеб, не надо голос принадлежал уже не Артуру: жесткие, но теплые нотки исходили от Ричарда, который будто пытался прорваться сквозь маску, что на него нацепили. Отпусти меня. Уже ничего не исправить, я больше не тот человек, которого ты знал. Все твои старания приносят лишь боль и страдания, прошу, перестань. Я помню, что тебе обещал, и сделаю все, что смогу не позволю Артуру тебе навредить и не только ему. Но Ты должен забыть обо мне. Я хотел бы объяснить, что со мной творится, но не могу сам не понимаю. Кажется, будто меня изменили, наложили поверх новую личность, через которую я не могу пробиться. Я знаю, что ты им нужен живой
Зачем? Зачем я им нужен? Калеб пытался перебороть себя, перепрыгнуть через волну эмоций, что нахлынула на него, мешая мыслить трезво. Что со мной сделают?
Я не знаю просто чувствую, что ты очень важен интересен. Они отвезут тебя в город, а там постарайся сбежать, попроси Артура, он он знает, где находится машина. Это все, что я сейчас могу. Удачи и прощай, Калеб.
Прощай Он застыл с открытым ртом, беспомощно наблюдая, как фигура гвардейца распрямляется, вновь поглощая друга последнего человека во вселенной, что еще был ему дорог.
Повисла пауза. Калеб не шевелился, всеми силами пытаясь оттянуть момент, когда существо с лицом друга вновь посмотрит на него бесчувственными глазами. И в то же время услышанное планомерно прорастало в его голове, обретая форму и осознанные очертания. «Машина», вспомнились ему слова Ричарда, который точно дал понять, что говорит о задании. Значит, речь шла о генераторе помех, а это, в свою очередь, наводило на логический вывод, что они все еще на Эридане, и гдето над их головами сейчас проплывает корабль с Асаем на борту. Только вот подобное сочетание уж никак не укладывалось в здравую картину мира, и как ни крути выходил полный абсурд.
Любой здравомыслящий человек сейчас схватился бы за голову в приступе сумасшествия от попытки осознать, а самое главное, свести концы с концами в том безумии, что наблюдалось вокруг. Но Калеб проходил это: их учили противостоять психическому воздействию, как раз на случай взятия в плен и применения психотропных веществ. Он, конечно, едва сдал экзамен и провалил почти половину тренировок, но все же подобный опыт не прошел бесследно. Разум, едва прикоснувшись к тягучему и вязкому помутнению, тут же отпрянул
и на всех парах помчался к чему угодно стабильному и нерушимому, за что можно было бы зацепить якорь трезвомыслия. Обычно всегда помогали законы физики, в частности принцип, который открыл еще Ньютон на собственном примере: то, что подброшено должно упасть. Наряду с классической болью, это тоже вполне годилось для распознавания сна. И что же в данной ситуации делать ему?
Калеб схватился за прутья и со всей силы сжал их. Мышцы напряглись, забивая голову потоком боли и холода от металла. Приятно осознавать, что и в этом неправильном мире железо имеет температуру окружающей среды, а самое главное оно твердое и если его лизнуть Дверь скрипнула, и в темницу вернулся солдат, который, по велению Артура, ходил проветриться. Сам же гвардеец окончательно пришел в себя и уже ничем не походил на Ричарда, уж у друга никогда не было столь безразличного выражения лица.