С моей кружкой, не мывшейся более года, тоже произошло некоторое приключение. Оказывается, под слоем кофейного, абсентового, пивного, коньячного и шнапсового налета скрывалась симпатичная рыжая керамика с абстрактным рисунком. Честно говоря, на моем отмытом столе она смотрелась теперь так же дико, как и какой-нибудь размалеванный клоун со связкой шариков посреди глухого леса или же нашего района.
Чистые тарелки, отдраенные столешницы, сияющий душ и девственно-белый унитаз. Отмытые окна и аккуратные стопки бумаг, заправленная кровать и отрытый под горой вещей диванчик, притаившийся в углу комнаты и благополучно забытый мной черт знает когда. И Билл. Взмыленный, уставший, растрепанный, но до жути счастливый мальчишка, который, боже, даже неплохо готовил, всяко лучше, чем я. Ваш покорный слуга мастер лепить бутерброды и разливать по чашкам кофе, но заставьте его сварить макароны или пожарить яйца еда сгорит вместе с кухней ко всем чертям.
Когда мы некоторое время жили с Якудзой, ей тоже приходила в голову идея разобрать мою вакханалию. Наоми с твердым намерением выдраить тут все вооружилась перчатками, ведрами и тряпками, но бросила свою затею уже после попыток отмыть душ. В итоге она назвала меня свиньей и завелась, как ненормальная, кроя матом и гоняя меня мокрой тряпкой по комнатам. Словом, из-за меня она проиграла свой первый бой бой с оленьим бардаком.
Я думал обо всем этом, когда валялся на своей кровати и смотрел в потолок, чувствуя тепло Билла под боком. Несмотря на отрытый диван, мы остались здесь, на этом гигантском ложе, и хотя засыпали мы целомудренно, по разные стороны, уже несколько раз я просыпался оттого, что обнимал во сне мальчишку. Иногда он и сам подползал ко мне во сне, потому что я вечно нарезал круги по кровати и стаскивал одеяла себе. Благо, Вайнберг, видимо, спал как убитый и ни разу не посмотрел на меня косо. На часах почти восемь утра, а к десяти Ловцы встречаются у посадочной площадки, ибо сегодня наши ряды пополняются новой сорви-головой со слащавеньким позывным Птичка, о которой умница Каспер успел кое-чего нарыть. Мы уже поспорили на пару бутылок отличного бухла: как же
выглядит наша птица? Я ставил два литра настоящего немецкого шнапса на то, что «ловчиха» окажется белой женщиной около тридцати лет, комплекции крепкой, жилистой, такой, какая была у Якудзы. То есть, около семидесяти пяти килограмм веса и на 5 дюймов ниже меня. Сама же Якудза предполагала, что Птичка все еще сопливая тощая девица с бреднями в пергидрольной башке, попавшая сюда «чисто понтануться». Каспер, уже ознакомившийся с биографией новенькой и ее фото, тактично молчал, позволяя нам делать ставки, страдать ерундой и всячески развлекаться.
Ловцы терпеливо выжидали, набрасывая варианты и поминая благим словом Беса.
Ты снова на задание? спросил сонно Билл, продирая глаза.
Вообще-то нет, признался я, застегивая ремень, чтобы с костлявых бедер не упали джинсы. Помнишь, я говорил о Птичке? У нас сегодня что-то вроде пополнения, а Закон обязывает встречать нового Ловца с почестями и максимальным радушием, которое мы обычно лепим на кислые рожи.
Мальчишка поднялся в постели и натянул на тощий торс одну из моих относительно «спокойных» маек без блюющих котов, динозавров, диснеевских мультяшек, бандитских рож, бабских бабочек, фаллосов с идиотскими улыбочками и прочего яркого дерьма. Кажется, его немного смутило слово Закон. Что же, неписанный кодекс Ловца мы, в отличие от действующих на территории района правил, почитали и соблюдали. То есть, если согласно кодексу все мы когда-то слушались Беса, встречали новичков, безропотно исполняли приказы Отца и всё такое, то в «жилых резервациях» дебоширили, как хотели, курили в общественных местах, пили прямо на улице и постоянно лупили кого-нибудь, как герои «Заводного апельсина». Помню, как-то отмудохал легавого за то, что он остановил меня за превышение скорости. Сломал ему нос, вывихнул руку и разбил бровь. Бессмертный я, что сказать.
Тебе не понять, пожал я плечами и закурил. Закон, дружочек, такая штука, которая существовала еще до моего рождения.
Билли лишь развел руками и спорить явно не собирался. Он с благодарностью принял сигарету, но пепел мы теперь, будучи цивилизованными людьми из вычищенного убежища, стряхивали в пепельницу, а не туда, куда придется. Мне вдруг подумалось, что пепельница Беса, эта кошачья черепушка, была изумительна.
Может быть, поедешь со мной? спросил я. Познакомишься с ребятами, они давно хотели на тебя посмотреть.
А Закон? Ведь я не Ловец.
В правилах нет и слова о таких, как ты. А все то, что не запрещено, стало быть, разрешается. Так что собирайся, дружочек, посмотрим, что за птица попала в наши сети на этот раз.
И мы поехали, отвлеченно болтая о всякой чепухе и слушая, как разрывался голос Элиса Купера в моем кислотно-желтом внедорожнике, летящем по серости заброшенных асфальтовых дорог. Дома, как карточные башенки, уходили в пасмурное небо, а деревья тянули в разные стороны черные и мокрые после ночного дождя ломаные пальцы. Мне даже удалось заметить в зеркало заднего вида, как дорогу перебежал Буйный и тут же нырнул в гигантский мусорный бак, явно оглушив грохотом полквартала, но старина Купер перевыл буйную канонаду этим утром.