Я к себе. Утром увидимся.
Завтра вечером Том приглашает всех на собрание в церковь, сказала Кармен. Слыхали?
Никто из нас не слыхал, и мы решили встретиться до собрания и прочесть еще главу.
Из-за чего собрание? спросил Стив.
Из-за Сан-Диего, ответила Кармен. Стив остановился.
Том должен передать в Сан-Диего, поможем ли мы им бороться с японцами, сказал я. Я тебе говорил.
Я приду туда, сурово заверил Стив и повернул к дому.
Я помог Кэтрин снять с противней горячие булки и одну прихватил домой отцу. Шел, откусывал от нее и думал, сколько же надо дней, чтобы перелететь через море.
Глава 12
работать. Главное работать. Добывать еду, хранить ее, строить новые жилища, улучшать старые. Выменивать на толкучках одежду и лекарства. Лодки, снаряжение, дрова. Это твой хлеб, Раф. Это, а не драться с людьми, у которых силы в миллион раз больше, чем у нас. Это мечты. Если мы будем драться, то здесь, в долине, и за долину. Ни за кого другого. Ни за этих клоунов с юга, ни за идею вроде Америки. Он произнес это слово, как самое непотребное ругательство, и взглянул на Тома. Америки нет. Она мертва. Есть мы в этой долине, и есть другие в Сан-Диего, в Ориндже, за Пендлтоном, на Каталине. Но они не мы. Эта долина и есть наша страна, ради нее мы должны работать, чтобы все в ней были живы и здоровы. В этом наша обязанность.
Баня затихла. Значит, Джон против. И Том, и Док. Мне казалось, что Джон вышиб почву у нас из-под ног, но Раф встал и сказал:
Наша долина слишком мала, Джон, чтобы думать о ней так. Все, с кем мы торгуем, зависят от нас, а мы от них. Мы все люди одной страны. И всех нас сдерживает охрана на Каталине. Ты не можешь этого отрицать. Пойми: чтобы работать ради долины, надо иметь свободу разворачиваться шире. Сейчас этой свободы у нас нет.
Джон молча покачал головой. Рядом со мной Стив зашипел вот-вот взорвется. Кулаки его были сжаты и побелели. В этом не было ничего нового. Стив всегда не соглашался с отцом, но боялся возразить ему на людях и поэтому молчал. Обычно к концу собрания Стив чуть не лопался от возмущения и бессильного гнева. Может, и это собрание кончилось бы так же, не возрази перед этим Мандо своему отцу. Стив это заметил, и разве мог он после этого смолчать не отважиться на то, на что отважился маленький Армандо Коста? Да ни за что. И ведь спорил я с Томом. Искушение было слишком велико. Стив вскочил дрожа, красный, как помидор. Он обвел глазами собравшихся всех, кроме своего отца.
Мы американцы, в какой бы долине ни родились, сказал он быстро. От этого никуда не денешься. Мы проиграли войну и по-прежнему платим за это, но однажды мы снова станем свободными. Джон яростно зыркал на него, но Стив не сдавался. И этот день наступит потому, что люди сражались, когда только могли.
Он плюхнулся на край чана и только после этого вызывающе поднял глаза на Джона. Но Джон не собирался отвечать мол, много чести Стиву спорить с ним на людях. Он просто смотрел на него, багровый от ярости. Наступило неловкое молчание. Все видели, что Джон отрицает право сына участвовать в споре.
Том, гревший руки над огнем, поднял глаза и увидел, что происходит.
А ты что скажешь, Эдисон? спросил он.
Эд стоял у стены. Мелисса сидела у его ног; он время от времени гладил ее пышные волосы и внимательно глядел на спорщиков. Сейчас Мелисса опустила глаза и прикусила губку. Если Эд и впрямь связан с мусорщиками, набеги на округ Ориндж могут ему повредить. Однако он пожал плечами и смело встретил наши взгляды, словно ему в высшей степени плевать.
Мне без разницы.
Старый Мендес выругался по-испански.
У тебя должно быть свое мнение.
Нет у меня никакого мнения, процедил Эдисон.
Хорош ответ, сказал Мендес. Габби удивленно смотрел, как его отец говорит, старый Мендес вообще-то молчун.
А зачем ты тогда пришел? спросил Эдисона Марвин.
Погодите. Мой отец встал. Никакого греха в том, что человек пришел сюда без всякого мнения. Мы же только обсуждаем.
Эдисон вежливо кивнул. В этом весь мой отец заговорил один-единственный раз, и то в защиту молчания.
Док и Рафаэль, не слушая отца, снова сцепились. Доводы сыпались за доводами, переходя в ругань.
Тебя хлебом не корми, дай поиграться с ружьями, обвинял Док. Рафаэль, сверкая глазами, отвечал:
Это что, хорошая жизнь, когда ты у нас в долине единственный доктор?
Никто прежде не слышал, чтобы они так разговаривали. Я замахал руками и сказал:
Не надо переходить на личности, а?
О, мы всего-то говорим о нашей жизни, желчно заметил Рафаэль. Зачем же нам переходить на личности. Но вот что я скажу тебе: пусть доктор поцелует змеиную задницу, если думает, что я вожусь с ружьями ради собственного удовольствия.
Но вы же друзья
Эй! устало крикнул Том. Мы еще не всех выслушали.
Может, Генри скажет? спросила Кэтрин. Он был в Сан-Диего и видел их. Генри, как ты думаешь, что нам делать?
Она взглянула на меня, будто о чем-то прося, но я не понял, о чем, поэтому сказал, что думаю:
Мы должны поддержать Сан-Диего. Если мы почувствуем, что они хотят нас под себя подмять, можем разрушить рельсы. А если нет снова будем частью одной страны и узнаем, что происходит на материке.