Много позже встала луна. Мы все шли через чащу вместе. Потом я услышал впереди выстрелы; зверь перестал мурлыкать, мускулы его под моей рукой напряглись. На залитой лунным светом поляне я различил несколько лошадей, а рядом с ними и людей. Я понял, что это индейцы у моих товарищей лошадей не было. Новые выстрелы донеслись из-за деревьев с дальней стороны поляны, и я заключил, что стреляют мои друзья как у нас не было коней, так у индейцев не было ружей.
Тигр передернул шерстистым плечом и сбросил мою руку движением, которым, без сомнения, обычно отгонял мух. Он двинулся к поляне, приглашая меня за собой
Эй! Том быстро шел по коридору, потрясая на ходу книгой в кожаном переплете.
Что вы там отыскали? спросил Уэнтуорт. Внезапная помеха в рассказе ничуть его не смутила, а вот я вздрогнул.
«Кругосветное путешествие американца, прочитал Том. Отчет о плавании вокруг земного шара в 20302039 годах. Глен Баум».
Уэнтуорт рассмеялся своим коротким, неожиданным смешком.
Отлично. Вы наткнулись на наш шедевр. Глен не только бесстрашный искатель приключений, но и превосходный
рассказчик.
Но это правда? Американец обогнул земной шар и вернулся всего лишь восемь лет назад?
Когда Том так сказал, я понял, с чего он, собственно, ошалел вроде как я, когда услышал про тигра в окрестностях Сан-Диего, и встал со стула взглянуть на книгу. На ней и в самом деле было написано «Кругосветное путешествие американца» прямо на обложке.
Уэнтуорт улыбнулся.
Достоверно известно, что Глен отплыл на Каталину в 2030-м, а в Сан-Диего объявился осенней ночью 2039-го.
Увеличенные окулярами глаза сощурились. Что-то между Томом и Уэнтуортом произошло, что именно, я не понял, только старик вдруг громко рассмеялся.
Остальное вы найдете под переплетом, закончил Уэнтуорт.
Вот уж не думал, что такое еще пишут, сказал Том. Удивительно.
Иначе не скажешь.
И где этот Баум сейчас?
Прошлой осенью отправился в Солтон-Си и перед отъездом сообщил мне название новой книги: «В Бостон по суше». Думаю, она не уступит той, что вы держите в руках.
Он встал. Из коридора доносился голос Дженнингса, который перешучивался с женщиной у ротатора. Уэнтуорт повел нас обратно в библиотеку.
А чем у вас кончилось с тигром? спросил я. Но он уже рылся в нижнем ящике большого шкафа.
Мы отпечатали большой тираж. Вот, возьмите в Сан-Онофре. Подарок от печатни «Новый зеленый тигр». Он протянул Тому обтянутую кожей книгу. Том сказал:
Спасибо, сэр, огромное спасибо. Очень тронут.
Всегда приятно заполучить нового читателя.
Заставлю учеников прочесть, сказал Том, улыбаясь так, словно ему вручили кусок серебра.
Чего там заставлять, сказал я. Так как насчет тигра
В комнату вошли Дженнингс и Ли.
Пора обедать, объявил Дженнингс. Похоже, в Сан-Диего привыкли есть среди дня. Хорошо провели время?
Мы с Томом сказали, что да, и показали книгу.
Вот еще что, сказал Уэнтуорт, выдвигая другой ящик. Это чистая книга на случай, если надумаете писать мемуары. Он перелистал страницы, показывая, что они белые. Вернете заполненной, а публикацию мы берем на себя.
Я не могу ее принять, начал отнекиваться Том. Вы и так нас задарили.
Возьмите, пожалуйста. Уэнтуорт протянул книгу. У нас их много. Никаких обязательств писать, но, если соберетесь, бумага будет у вас под рукой.
Хорошо, спасибо, сказал Том. Он еще секунду колебался, потом сунул обе книги в заплечный мешок.
Можно перекусить у вас на лужайке? спросил Дженнингс. В руке он держал буханку хлеба.
Мне пора к ученикам, сказал Уэнтуорт, а вы располагайтесь во дворе. Будьте как дома. Потом, уже в дверях, Тому: Не забывайте, что я говорил про мемуары.
Не забуду. Вы делаете большое дело.
Спасибо. Продолжайте учить грамоте, иначе наши труды пропадут впустую. Теперь мне пора возвращаться. До свидания, спасибо, что зашли, до свидания.
Он повернулся и пошел в комнату, где его ученики по-прежнему месили бумажную массу.
Мы поели в солнечном дворике под соленым морским ветерком, прошли обратно через гору Соледад, сели на дрезину и поехали на север, вверх-вниз по крутым холмам. Через несколько миль Том попросил Ли затормозить.
Можно нам выйти на обрыв и поглядеть? Дженнингс взглянул с сомнением, и я сказал:
Том, с обрыва мы можем поглядеть и дома.
Не с такого. Том взглянул на Дженнингса. Я хочу ему показать.
Конечно, сказал Дженнингс. Я обещал жене, что мы будем к ужину, но она все равно до темноты не управится.
Мы снова слезли с дрезины и пошли к западу через густой сосновый лес и ежевичник. Вскоре перед нами показались каменные утесы. Подойдя ближе, я увидел, что это бетон. Дома. Уцелевшие стены иные высотой с наш береговой обрыв высились среди груд мелких бетонных осколков. Плиты побольше моей хижины вставали из зарослей папоротника и ежевики. Дженнингс стал рассказывать про это место, но Том взял меня под руку и попросил наших спутников идти к обрыву.
Он ничегошеньки не понимает, сердито сказал Том, когда Дженнингс ушел вперед и уже не мог его слышать.
Дженнингс и Ли скрылись из виду, а я стал бродить по развалинам. Видимо, бомба взорвалась где-то совсем близко: все северные стены были черные, мягкие и хрупкие, как пемза. Среди травы и щебенки валялись осколки стекла, ржавые железяки, куски пластмассы, грудная клетка от человеческого скелета, оплавленные стеклянные трубки, металлические коробочки, грифельные доски Рафаэлю бы понравилось. Однако вскоре мне сделалось тоскливо, как в Сан-Клементе. Все одно и то же: развалины былого, следы славного прошлого, обращенного в заросший