Толпа вновь загудела согласно, дружно. Ярина облегченно перевела дух. Раз уж чины делить начали, значит, не побегут!
А сотником тебе быть, Ярина Логиновна, некому больше.
Девушка невольно покраснела, в висках застучала кровь. О таком и не мечталось. Не мечталось, не думалось. Куда там в сотники! Тут бы раз с батькой в поход сходить и то не брали!
Девка она! послышался чей-то рассудительный бас. Девка славная, боевая, да один хрен: разве можно девку в сотники?!
Ярина только вздохнула. Все верно! Замечталась, дуреха!
И кто ж такое сказал? Миско резко оглянулся, хмыкнул. Да это мы все бабы, а она единственный вояка на все Валки! Кто бежать хотел да хомяком в нору ховаться, а?
Рядом со Швецом уже собрались его погодки: крепкие, плечистые, один в один. Кое-кого Ярина помнила. Тоже из голоты, доброго кожуха и того нет.
Ярину Загаржецку в сотники! Слава! крикнул кто-то, и весь майдан дружно отозвался:
Слава! Слава! Не уйдем! Не сдадимся!
Ярина словно очнулась. Криком сотники не ставятся. Через день-другой из Полтавы наказного пришлют, но ждать все одно нельзя.
Теодор Лукьяныч!
Парень поднял голову, взглянул удивленно.
Поезжай в управу сотенную да всех волонтиров запиши, да амбар открой, где припас хранится, да погреб пороховой. Понял ли, пан писарь сотенный?
Бурсак подумал, кивнул. Ярина повернулась к Швецу.
А ты, пан Миско, при мне сотенным товарищем будешь. Проследи, чтоб на улицах порядок был, да чтоб не стреляли
попусту. И об есаулах наказных подумай, вечером назначим.
А головы брить? поинтересовались петушиным фальцетом. То холодно, панна сотникова!
Брить, ясное дело! хором ответили ему. Голову брить, а чуприну оставлять да усы. И пшена с салом запасай, и ложку с казанком бери! Чай, теперь черкас не мугырь!
Ярина улыбнулась.
Здоровая рука сдернула с носа окуляры, парень повертел их, растерянно оглянулся.
Протереть бы! Подсоби!
Ярина выругала себя за недогадливость и взялась за окуляры тереть до блеска толстые стеклышки. Ночь прошла, уже утро. Сделано немало, да вот поможет ли? Люди есть восемь десятков записалось. Но только кто? Голота ни коней, ни зброи, ни выучки. Только пятеро и служили, и то не в черкасах, а на востоке в стрельцах городовых. Это ли войско?
И коней мало, Хведир вновь нацепил окуляры, заглянул в исписанный мелкой, красивой вязью лист. Восемь коней, настоящих, боевых, а остальные клячи селянские, на них не поездишь.
Ничего, девушка заставила себя улыбнуться. Не в том сила!
Да, валковский обыватель воевать не обучен, зброя стара и коней боевых нет. Зато на всех въездах-выездах уже стоят рогатки, а за рогатками хлопцы с фузеями. За околицами спрятаны секреты, чтобы враг внезапно не налетел, а пушку зарядили гвоздями да подковами. В упор ахнет добре будет.
Я Миско Швеца в Минковку послала, да в Перепелицевку, чтоб народ поднимал, девушка присела к столу, бегло проглядела записи. Надо бы порох пощупать, а то пишешь «три бочонка», а что в тех бочонках
Бурсак что-то хотел пояснить, но не успел. Негромко заскрипела дверь.
Ханум-хозяйка! Говорить надо!
Агмет подошел к столу, расстегнул жупан, бросил недоверчивый взгляд на разложенные бумаги.
Зачем глаза портишь, бачка Хведир? Мой один глаз иметь лучше твоих два видеть!
Бурсак только руками развел. Агмет, не снимая шапки, присел на лавку, хлопнул широкой ладонью по колену.
В Хитцах был. Все смотрел, хорошо смотрел. Не наша это был. Не татары!
Ярина и Хведир переглянулись. Им самим не очень верилось в неведомо откуда взявшихся крымчаков. Из всех селян, что в Хитцах жили, уцелели трое; те, что сразу в лес убежали. Они и рассказали о татарах: и платье татарское, и луки. Стрелы Ярина сама видела и не одну. Какие в стены впились, какие в телах холодных застряли.
Не наша, не татары! На мрачном лице Агмета промелькнула ухмылка. Шайтан умный шибко, да моя не глупее. Следы смотрел не наши кони! Заводных нет, а наша без заводных в поход не идет. А главное рушницы. Откуда у татар-крымчак рушницы? Наша с лук-саадак идет, наша рушницы йок нет совсем.
Значит, не татары, девушка поджала губы, задумалась. Кому же это быть?
Может, москали? неуверенно предположил бурсак. У них татар в войске много, и рушницы есть.
Кто бы ни был, Ярина поднялась, устало провела ладонью по лицу. Придут разберемся.
Сейчас сани приезжать, Агмет кивнул на дверь. От Дикого Пана приезжать. Бочонок пороха привозить, пять рушниц привозить. Бар якши!
Девушка удивленно покачала головой. Вот, значит, как? Ну, спасибо пану Мацапуре!
Они сразу назад уезжать, а двое тут оставаться. Тебя, ханум-хозяйка, видеть хотят. Я их велел караул стеречь, никуда не пускать.
Зачем? Они же помочь приехали!
Почему-то сразу подумалось о пане Юдке. Вот бы его сюда с дюжиной-другой сердюков! Никаких татар с москалями и на околицу бы не пустили!
Помочь? Татарин вновь усмехнулся. Знай наша этих «помочь»! Ханум-хозяйка и бачка Хведир пана Рио хорошо помнить?
Кого?!
На майдане собрались хлопцы не меньше дюжины, кто с мушкетом, кто с фузеей, а кто просто с пикой. Порох в небольшом, потемневшем от времени бочонке стоял тут же, прямо на снегу.