Шпагин усмехнулся и потер свой выпуклый лоб.
Любопытно, черт возьми!
Что, собственно, любопытно? То, что мы работаем с Граниным в одном институте? с некоторым раздражением спросил я.
Шпагин вскинул на меня глаза.
Знаете, мне уже советовали обратиться к Гранину.
Я был приятно удивлен, но постарался сохранить невозмутимость.
Вот видите.
Вы знаете Сашку Медведева?
Мы учились с ним в одной группе.
А сейчас мы с ним в одной группе. Так вот Сашка говорил примерно то же самое, что и вы.
Что ж тут удивительного, он знает Гранина!
Но ведь это смешно, понимаете? Черт его знает, как смешно! И глупо! Обращаться к случайному человеку, после того как куча специалистов, полностью отдавшихся этому делу, потерпела неудачу!
Знаете ли, иногда со стороны виднее.
Это верно!
А потом, продолжал я убежденно, Сергей это же настоящий Шерлок Холмс в науке! Это у него от бога!
По мне все равно, от бога или от черта, махнул рукой Шпагин, от черта даже лучше. Ладно, хоть это и смешно, едем!
3
друг к другу. Но потом обстановка быстро разрядилась, главным образом благодаря тому, что Шпагин избрал очень правильный тон: он не жаловался, не драматизировал ситуацию, а рассказал о затруднениях своей группы в шутливом тоне, хотя, если говорить правду, юмор его порой принимал мрачный оттенок.
Потерпев сто первую, ну, а если без иносказаний, то сто сорок третью неудачу, я не стал дожидаться сто сорок четвертой. Страшно стало, как, знаете, иногда бывает страшно в темной комнате, когда начитаешься Эдгара По. Ну и предложил своим ребятам передохнуть и осмотреться. Опасался возражений, но нет! Если и были протесты, то больше ради формы. Устали, надоело. Явление это, конечно, временное Неудачи вообще очень быстро надоедают, не то что успехи. И что любопытно, все разъехались, ни одна душа не осталась в городе! Если без трепа, то и я бы удрал куда-нибудь к черту на кулички в Гималаи или Антарктиду, лишь бы там ни вычислительных машин, ни отчетов, ни руководящих организаций не было одна природа в самом первозданном виде! Но мне не то что в Антарктиду, а и в Сочи нельзя: надо подводить итоги, делать выводы и готовиться к фундаментальному разносу, который, это уж наверняка, устроит мне начальство.
Гранин засмеялся, сочувственно глядя на Шпагина.
Знаете, Юрий Иванович, когда надоедает ретивое начальство, мне тоже иногда хочется в Гималаи. На самую макушку Джомолунгмы! он прошелся по комнате и остановился напротив Шпагина. Насколько я понимаю, Юрий Иванович, вам нужно не радикальное решение проблемы, а только идея, скелет?
Скелет! Дайте хотя бы череп и несколько костей!
И вы, как Дюбуа, восстановите по ним весь облик своего логического питекантропа?
Шпагин хмыкнул.
Потенциально этот питекантроп поумнее вас с вами. Гранин присел на край письменного стола.
Скажите, уже серьезно спросил он, вы не пробовали обращаться к психиатрам?
Шпагин усмехнулся.
Не по поводу собственного здоровья, поспешил уточнить Гранин, по поводу логосов. Я понимаю это довольно оригинальный шаг, но он напрашивается.
Шпагин кивнул.
Верно, напрашивается. И мы обращались, конфиденциальным образом не хотелось преждевременной огласки. Представляете, какая поднимется свистопляска, если наши враги узнают, что логосы сходят с ума? Сенсация! В общем, я обращался к одному весьма известному психиатру. Он приходится каким-то дальним родственником жене, мы давно знакомы частным порядком. Только из этого обращения ничего не вышло.
Шпагин потер крутой лоб, улыбаясь своим мыслям.
Старик долго не мог понять, в чем дело, а когда понял пришел в ярость! Еще сдерживаясь, он объяснил мне, что диагностика психических заболеваний это сложнейшее, тончайшее дело, требующее тщательного учета индивидуальности больного. Ставить диагноз психического заболевания машине? Это было выше его понимания. Старик не выдержал, вышел из себя и принялся кричать: «Идите к плотнику, к токарю, к слесарю! К слесарю, черт вас возьми! Но не к психиатру!».
Мы захохотали, а когда немного успокоились, Гранин заметил:
А это было ошибкой.
Что? не понял Шпагин.
То что вы обратились к старому специалисту.
Какое это имеет значение? Бестужев прекрасный психиатр, причем особенно он славится как диагностик, буркнул Шпагин.
Гранин прищурил в улыбке глаза.
Старики, даже талантливые, часто бывают непробиваемо консервативны. Впрочем, это не так важно. Продолжайте, пожалуйста.
У стариков доброе сердце, и, выкричавшись, он согласился выслушать меня детальнее. Ну, и понемногу увлекся, дотошно выспросил меня обо всем, даже о никому не нужных пустяках, а потом опять насупился и объявил, что, если бы речь шла о человеке, он рискнул бы утверждать, что болезнь имеет немало общего с прогрессирующей шизофренией кататонической формы. В отношении же прибора, сконструированного в нашей лаборатории, он ничего определенного сказать не может, за исключением того, что обращаться по поводу его ремонта к психиатрам совершенно бессмысленно.
Что ж, резюмировал Гранин, и это неплохо. По крайней мере, известен диагноз шизофрения.