Поднимали эту «целину» механизаторы, приехавшие в Волгоград на слет со всей страны, и молодежь из братских социалистических стран. Первую борозду проложила знаменитая трактористка из Калачевского района Маша Пронина в паре с Диттер Зайдлер из ГДР.
Каждый интернациональный экипаж, приступая к делу, сначала водружал лемех на узкое бетонное возвышение пьедестал на границе между Солдатским полем и сооруженным рядом на площади неброским монументом девочки с цветком в руке. Эта межа из лемехов, как бы отсекавшая смерть от жизни, войну от созидательного труда, выразительный символ дани подвигам советских солдат.
И уже на следующий год Солдатское поле уродило пшеницу. Пакеты с нею как реликвию разослали участникам создания
мемориала, в том числе и гостям из стран социалистического содружества. Каждую весну с тех пор на Солдатское поле приезжают комсомольцы, чтобы вспахать его и засеять, а осенью чтобы собрать урожай.
В сопровождении ребят из бригады, в которую зачислен Дмитрий Яров, Алексеевна прошлась по аллее Героев, улице Мира, побывала там, где находятся знаменитый дом Павлова, изрешеченная пулями и снарядами мельница, где проходила линия фронта, отмеченная ныне вознесенными на пьедестал танковыми башнями, прибыли они наконец и в Вишневую балку.
Машина остановилась, и Елена Алексеевна с Сергеем пошли по улице. По ее обочинам сплошные вишни. Асфальтовая дорожка, по бокам обсаженная цветами, ведет к подъезду Дома боевой и трудовой славы.
Здесь посажено четыреста двадцать роз, пояснил Сергей. По числу погибших на фронтах жителей села.
Розы святой памяти! За ними в Доме славы заботливо ухаживают и родственники погибших фронтовиков, и пионеры. Дом этот построен без государственных капиталовложений, силами общественности, с помощью колхозов и городских предприятий, поскольку Вишневая балка, ранее бывшая сельским населенным пунктом, теперь оказалась у самой черты города и стала одним из его микрорайонов.
Елена Алексеевна с печальным любопытством листала альбом, вглядывалась, щуря глаза, в фотографии летчиков, пожелтевшие от времени, пробитые осколками и пулями. Это все, что осталось от парней, надевших военную форму накануне или в начале войны. Старческими руками она гладила фотографии, словно пытаясь очистить их от желтых пятен, мешавших рассмотреть лица, вчитывалась в подписи, сделанные четким ученическим почерком. Были и безымянные воины. Фото нашли, а кому оно принадлежит, еще неизвестно. Многие отосланы родным, знакомым или в воинскую часть, где служил пилот. Но большинство из без вести пропавших летчиков стараниями разведчиков тайн войны нашли своих пап и мам, братьев и сестер, своих жен и детей, своих однополчан, для которых они уже не были бесследно исчезнувшими, канувшими в бездну неизвестности.
А вот и ваш сын, Елена Алексеевна, указал Сергей на пожелтевшую фотографию.
Откуда она у вас? тихо спросила мать.
Сергей понял, что от подробностей гибели Дмитрия Ярова не уйти.
У летчиков нет могилы, начал он, бережно подыскивая слова, лежат они в земле. Не в гробах, украшенных венками, а в исковерканных кабинах.
Елена Алексеевна грустно слушала, вглядываясь в фотографию своего Дмитрия, вспоминала, как получила извещение о том, что он пропал без вести.
Тогда была война, летчики гибли в бою, и часто тот, кто видел их смерть, и сам не возвращался на свой аэродром. До поисков ли было? Исчезали воины, как в бездне. Небо что тебе синий океан, свалится оттуда клочок, мелькнет молнией и врежется в землю.
Ты, сынок, обо всем скажи, что знаешь про Диму, не утаивай. Боли в моем сердце накопилось много, от каждого погибшего сыночка, она показала рукой на грудь, все осталось. Пусть уж несет оно свой тяжкий крест.
Специалисты осмотрели останки самолета, определили, что это был штурмовик Ил-16. Фашистские пилоты называли эту машину «черной смертью». По номеру мотора самолета эксперты установили часть, эскадрилью и фамилии погибших летчиков, одним из которых был и ваш сын. Нашли и тех, кто воевал с ним и помнят тот, его последний бой.
Последний для летчика Дмитрия Ярова день начался с рассветом. В начале воздушного боя советских штурмовиков было двенадцать. Фашистов на одного больше. «Лишнему» не повезло. Его сбили в первой же атаке. Пушечная трасса прошла через фонарь кабины, и «мессер», не загоревшись, пошел вниз. Потом закрутилось такое, что только успевай поворачиваться. В шлемофонах сплошной треск, свист. С обеих сторон работали станции наведения. Потоком шли приказы, предупреждения, советы. В этой кутерьме Яров пытался тщетно уследить за ребятами, но, пожалуй, это было лишним рядом дрался тертый народ «старики», повидавшие и не такие виды. По-настоящему беспокоил его только ведомый Ваня Гарун. Летный стаж парня не превышал еще и десяти боевых вылетов.
Ваня, прикрой, атакую! крикнул Яров, «вцепившись» в хвост выходящего из пике «мессера». Дистанция быстро сокращалась, и Дмитрий, по старой охотничьей привычке, придержав дыхание, нажал кнопку. Это чувство знакомо хорошим стрелкам. Кажется, что, прицеливаясь, сливаешься с ружьем в одно целое и еще до того, как раздался выстрел, уже знаешь, что попал.