Видят ее Даниил и его нежданный гость, встреча с которым в расчеты группы не входила. Пробел в плане захвата? Нет. Стечение обстоятельств. Предполагали Даниила застать одного, а у него оказался неизвестный, только что на виду милиционеров захлопнувший двери в сени. Это осложнило операцию.
Задержание Даниила Яров, конечно, всерьез не брал. Но, будучи опытным работником милиции, понимал, насколько этот человек может быть опасным в компании своих собутыльников, решив оказать сопротивление.
Между тем Виктор, увидев милицейскую машину, струсил: не подстроил ли Первач этот неожиданный визит милиции, уж больно сухо прошла их встреча. Виктор быстро накинул плащ, погасил электрический свет в сенях и, увлекая за рукав упирающегося хозяина, крикнул: «В лес!» Он вышиб ногой дощатую дверь в кладовую, запутался там в какой-то рухляди, плечом саданул в доски, но они не поддались. А тут, как назло, Даниил шарахнулся под ноги. Виктор в темноте рухнул на какие-то жестяные предметы. Шум и возню услышали милиционеры. Яров приказал дружинникам вести наружное наблюдение, а сам с сержантом кинулся к дому Первача и резко распахнул дверь. Из кладовки, что была правее у входа в сени, доносилась возня. На кухне никого не было, в горнице тоже.
Даниил! крикнул Иван Яров и заглянул в просторную кладовую, погруженную в темноту. Вдруг мимо уха инспектора что-то просвистело и ударилось в косяк за спиной. Яров моментально оглянулся и увидел вибрирующую рукоятку ножа, впившегося в дерево. «Даниил меня не узнал», мелькнула мысль, и Иван вновь прокричал.
Даниил, это я, перестань кидаться железками. Кто у тебя?
В ответ послышались хрип и стон. Возня в кладовке не прекращалась.
В то мгновенье, когда в сени кинулся Яров, из темноты метнулась чья-то рука и точно рассчитанным взмахом всадила нож в грудь инспектора. На мгновенье он увидел незнакомое лицо и потерял сознание.
Стиснутыми в один кулак ладонями Даниил с силой ударил Виктора по голове. Тот охнул и свалился, как подкошенный. Дружинники бросились на Даниила, только что сразившего бандита, но внезапно замерли на месте. Они увидели, как Первач, свалив незнакомца, кинулся на помощь инспектору. Но было уже поздно.
На похороны Ивана Ивановича Ярова съехались из деревень и сел те, в чьих судьбах он оставил добрый след, в чьем сознании добрую по себе память. Съехались в последний раз низко поклониться и дважды, и трижды судимые, в которых вкладывал Яров труд своей души, вернее делал нечто большее: устраивал их жизнь. Даже ценой собственной жизни.
Алексей Сергеевич Доронин помнил об этом дне, но в Марьевку свернул, пожалуй, не для того, чтобы поспеть на поминки, а из беспокойного желания проведать Елену Алексеевну.
Думал о жене, жить бы ей да жить. Чувствовал себя в вечном долгу.
Никто не вызывал ее в суровом сорок первом на призывной пункт. Пришла туда, твердо сказала: «Мой муж на передовой, а мне отсиживаться дома? Не хочу!» Когда вручили предписание ехать в тыловой госпиталь, Клава запротестовала: «Только на передовую!» Настойчивость санинструктора взяла верх, и зимой сорок первого началась ее фронтовая жизнь: выносила раненых из-под огня, спасла сотни жизней.
В одном из ожесточенных сражений под Ленинградом Клавдия Ярова, рискуя жизнью,
под ураганным огнем врага оказала медицинскую помощь тяжелораненому командиру части. В этот момент осколок задел и ее. Но она вынесла офицера в безопасное место.
После лечения санинструктор снова вернулась в строй.
Много солдат и офицеров стали ее побратимами, донор Ярова безвозмездно давала кровь им для прямого переливания. Ее опять ранило, когда вражеские самолеты бомбили санитарный эшелон. Из госпиталя попала в танковую дивизию, освобождавшую Ленинград. И здесь снова ранение, кусочек металла так и остался в ее теле. Судьба была снисходительна к фронтовой медицинской сестре Яровой, будто знала, что эта привлекательная женщина несет милосердие и спасение.
Но вот контузия. Врачи определили инвалидность второй группы.
Главное, жива! радовалась Елена Алексеевна, когда Клавдия возвратилась домой. В День Победы фронтовичку приходили поздравить родные, друзья, коллеги. По традиции надевала она парадный костюм с орденами Красного Знамени, Отечественной войны, другими боевыми наградами. На лацкане ярким пятном пламенел бант с медалью Флоренс Нейтингейл
Эту драгоценную реликвию он бережно хранил, как воспоминание о вместе пройденном боевом пути. Там, под Ленинградом, когда наши войска рвали цепь блокады, Алексей Доронин и Клавдия Ярова, вспомнив суровые дни своей юности в Актюбинске, поклялись в верности друг другу, вместе встретили конец войны, а в День Победы зарегистрировали брак. А прожили-то рука об руку один-единственный год.
Воспоминания о той памятной победной весне всю дорогу не оставляли Алексея Доронина. Весна и Клава для него сливались воедино и в эту, предвещающую непогоду, злую поземку.
Часто мешала непогода, весной и осенью непролазная грязь на раскисших от дождей и таяния снега дорогах, зимой слепящие глаза бураны и трескучие морозы. Зато летом Алексей делал немалые крюки, мчался в Марьевку, к заветному дому, в поездке мыслями уносился в прошлое, в молодость, к воспоминаниям о Клаше, к волнующим фронтовым встречам.