Задумавшись, Асотль едва не споткнулся и тут же выругал себя: о другом надобно сейчас думать, об «орлах», найти хоть кого-нибудь поскорее Жаль, жрец не сказал, кого именно искать своих или кого-нибудь из тельпочкалли, народу сегодня играло много.
Солнечные зайчики скользили по высокой траве, пробиваясь сквозь буйную листву, играли в папоротниках, сверкали, отражаясь от серебристых озерных вод. Трудно заметить спрятавшихся, а ведь скоро очень скоро закат.
Юноша пригнулся, принюхался запах человеческого пота ни с чем не спутаешь Кажется, там, за тем большим деревом Асотль сделал вид, что направляется совсем в другую сторону, сошел с тропинки И резко отпрыгнул назад, обернулся, увидев, как бросилась из-за дерева чья-то стремительная ловкая тень оп, нырнула! Теперь уж не узнаешь, кто это был, да и не поймаешь, не схватишь время потеряно, раньше надо было думать.
Выйдя на берег, юноша нагнулся к воде умыть лицо. В озере, словно в зеркале, отражались гнущиеся к воде деревья ивы, орешник, ветла, рядом в кустах весело щебетали птицы. В кустах А на деревьях даже гомонили, рассерженно этак, недобро ну ясно: кто-то согнал. Хм, кто-то Тут сейчас есть кому согнать во множестве, да и деревьев целый лес, и почти за каждым наверняка! кто-то прячется, сверлит охотника настороженным взглядом, готовый в любой момент броситься, убежать
Асотль снова нагнулся к воде Ивы, ветла Ага! В озере четко отразилось чье-то лицо Там, в ивовых зарослях. То есть даже не «там», а здесь!
Не подавая виду, юноша медленно пошел по берегу, обходя заросли, так чтобы у скрывающегося там воина не осталось ни малейшего шанса. Вот сюда Еще чуть-чуть Теперь снова посмотреть в воду о! как прекрасно все видно! Прекрасно
О боги! О великий Кецалькоатль! Только не это!
Асотль закусил губу, узнав в затаившемся воине своего друга Шочи! Да-да, это был он юркий, невысокой, тоненький, словно тростинка
Нет!
Асотль замедлил шаг и огляделся по сторонам: ему не очень хотелось видеть своего друга на жертвенном камне! Представить только, как жрецы хватают Шочи за руки и ноги, распинают на жертвеннике так, что кожа на груди натягивается туго-туго, словно на барабане Как главный жрец Тескатлипоки поднимает острейший обсидиановый нож Удар! Кровь! Треск раздираемых ребер и вот оно, сердце Шочи, еще живое, еще трепещущее жрец понимает его к солнцу И бросает в глиняный сосуд. А то, что еще недавно было веселым
и славным парнем, лишенное сердца тело, кровавое мясо сбрасывается с жертвенной пирамиды вниз
Нет!
Сплюнув, якобы с досадой, Асотль махнул рукой и быстро зашагал прочь, куда глядели глаза, а солнце, животворящее, жаждущее человеческой крови солнце, уже почти скрылось за отрогами гор, лишь самый край его, словно красный прищуренный глаз, хищно высматривал жертву
И вот совсем закрылся.
В тот же миг гулко ударили барабаны на поляне, куда, пряча усмешку, и направился неудачливый охотник Асотль.
Жрец Великого Красного Тескатлипоки Ашоколько Куитлапитуил, тряхнув грязной копной волос, встретил парня насмешками:
Тебе нужно охотиться в девичьих школах!
Все засмеялись обидно, громко, кое-кто даже швырнул в Асотля грязью, а ему сейчас было все равно.
Жрец тоже осклабился, захохотал:
«Ягуары» сегодня всю ночь будут бить «орлов» плетьми! Радуйтесь, «ягуары»!!!
Бывшие враги кричали, подбрасывали вверх палицы, потрясали копьями. Действительно радость. Их предводитель, Тесомок, сын жреца Камаштли, горделиво поглядывал вокруг. Рядом с ним со связанными за спиной руками понуро стоял молодой воин, совсем еще мальчик, на вид ему нельзя было дать и четырнадцати. Судя по набедренной повязке из волокон агавы и простеньким украшениям, несчастный был из какой-нибудь тельпочкалли, одной из многих. Масеуалли, крестьянский сын такого никому не жалко Разве что близким родичам, родителям, которые, верно, и всплакнут немного, но и у них грусть скоро сменится гордостью и радостью за судьбу сына: смерть под ножом жреца почетная смерть во славу бога.
Они честно вынесли все истязания «ягуары» глумились над своими соперниками целую ночь. Впрочем, как сказать, глумились? Сначала-то, конечно, да, стегали так, что едва не содрали всю кожу под строгим взглядом жреца. А как только тот отправился спать, весь энтузиазм палачей куда-то пропал. Все понимали: это не первая игра и не последняя и они еще вполне могут поменяться ролями.
Раздувая ноздри, лишь Тесомок да еще парочка его прихлебателей вертели плетками, явно находя наслаждение в мучениях бывших врагов Однако и те вынуждены были угомониться многие «ягуары» глухо роптали, явно не одобряя действий своего командира.
Ты хочешь стать ближе к богам, чем жрецы, Тесомок? насмешливо бросил какой-то угрюмый парень, длиннорукий, с перекатывающимися под смуглой кожей мускулами. Тогда подари им свою кожу, клянусь, это им понравится больше!
Тесомок вспыхнул было, но, наткнувшись на недружелюбные взгляды своих, отбросил в сторону плеть:
Пожалуй, и вправду хватит. Великий Красный будет доволен сегодня!
Ну еще бы не доволен все углы храма были забрызганы кровью. Спина Асотля саднила так, что казалось, на ней вовсе не осталось кожи Впрочем, как и у других. И, конечно же, никто не обращал внимание на боль, а кто-то даже открыто гордился великий Тескатлипока теперь, несомненно, не оставит их своими милостями.