Учился на совесть. У отморозка типа нашего Ефимыча. Поэтому под руку не полезу, но спину прикрою. Против бойцов по второй уровень новика включительно.
А ты какой, если не секрет? полюбопытствовал я.
Я пятый. Но законы развития представителей разных школ магии неумолимы, так что противникам в равном ранге я, увы, пока не соперница.
хотя сопротивляешься до последнего, верно?
Естественно!
А я только пробудился. В середине октября признался я. Так что об инициации пока даже не мечтаю.
Тебе ведь четырнадцать, верно?
Неа, пока тринадцать.
А мне пятнадцать зачем-то сообщила она и сразу же добавила: Я сентябрьская.
«Полтора года разницы» подумал я и поинтересовался, почему она, дочь наследника главы рода Зыбиных, учится не в Императорском Лицее.
Девчонка скривилась так, как будто откусила зеленый лимон:
А зачем мне эта помойка Я ни за что на свете не стану делать карьеру в госструктурах, плевать хотела на сиюминутную благосклонность княжичей, не собираюсь рвать жилы для того, чтобы захомутать мужа «особо голубых» кровей, и так далее. И потом, мне за глаза хватило примера тети Раи: она в юности сдуру согласилась на уговоры своего деда, возненавидела лицей в первый день, все четыре года учебы провела в непрекращающейся войне с тварями в человеческом обличии и до сих пор вспоминает те времена с отвращением!
Ну да, место, скажем так, своеобразное подтвердил я и на какое-то время выпал из разговора, так как взаимное положение машин позволило враз «прострелить» почти на километр. А потом вырулил на Ремезовский проспект, в это время суток забитый не на въезд, а на выезд из города, и нормально разогнался.
Машинка просто песня! Да и музыкант ничего весело заявила Яна, а потом задала второй серьезный вопрос: Среди наших родичей ходят слухи о том, что тетя Рая собиралась кого-то усыновить. Как я понимаю, речь идет о тебе?
Я закусил губу, не зная, что ответить, и девчонка сделала «шаг назад»:
Не хочешь не отвечай. Просто имей в виду, что я, в отличие от всех этих завистников, знаю, что она ничего не делает просто так, преклоняюсь перед ее личностными качествами и поддержу даже в тех начинаниях, понять которые не хватит мозгов или жизненного опыта. Кроме того, я слышала, что ее поддержал дед, а он в людях не ошибается!
Речь шла обо мне признал я, как-то почувствовав, что она не врет. Но мы переиграли эти планы, так что никакого усыновления не будет.
Зато теперь ты названный брат? неожиданно выдохнула она.
Я кивнул. И Зыбина-младшая, оценив ситуацию на дороге, решительно пихнула меня локтем:
Слышь, Лют, а дружбу второго «я» названной сестренки примешь
Это предложение шарахнуло по мозгам, как кувалдой, и я автоматически скинул скорость, чтобы ненароком не убиться. А Земляничка, почувствовав, что мы замедляемся, затараторила еще быстрее:
Да, в роду меня считают абсолютно неуправляемой стервозной сукой, считающейся только с мнением деда и тети Раи, но этот образ лишь маска для тех, кого я не уважаю, созданная по образу и подобию маски «напрочь безбашенной Суккубы». А на самом деле я надежна. Из-за чего меня тетя Рая сюда и вызвала. Ну и, если быть полностью откровенной, то хочу разделить с тетушкой и эту грань ее новой жизни. Не из зависти, а просто
потому, что она наверняка чертовски интересная!
«Везет мне на союзниц, однако» отрешенно отметил я и протянул Земляничке правую руку: Почту за честь.
Лю-у-ут? даже не подумав к ней прикасаться, протянула девушка.
Ау?
Выдохни, на миг забудь о том, что мы едем на мероприятие высшего света, и сними свою маску к чертовой матери!
В эту тираду Яна вложила столько сдерживаемого веселья, что я отпустил тормоза и озвучил альтернативный ответ:
Ну что, подруга, готова как следует оторваться?
Спрашиваешь!
Тогда чего мы ползем, как черепахи
Улица Адмирала Орлова-Чихачева, можно сказать, стояла: пробка из лимузинов поклонников творчества парижской труппы «Калейдоскоп», гастролирующей с мюзиклом «Рождественская ночь» по всей Европе, вытянулась аж до Аллеи Белых Кленов. Но мы этой очереди, конечно же, не заметили влетели на встречку в управляемом заносе, фиолетовой пулей пронеслись между машин Особо Важных Персон, метрах в двадцати пяти от парадной лестницы театра ушли в еще один занос, лихо влетели в небольшой промежуток между багажником отъезжающего «Континента» и капотом подъезжающего «Престижа», нарисовались на правой полосе и через четыре секунды по красивой дуге заскользили в створ въезда в подземный гараж.
Народ, что чинно поднимавшийся по широченным ступеням из светло-розового мрамора, что еще не высадившийся из машин, и поэтому чинно поглядывавший наружу сквозь поляризованные стекла, потерял дар речи. А Зыбина-младшая, снимавшая на камеру коммуникатора реакцию «эстетов» на наше прибытие, жизнерадостно расхохоталась. Веселилась до тех пор, пока я искал парковочное место. Потом отправила «видеодоклад» Раисе Александровне, опустила солнцезащитную шторку, чтобы получить доступ к «личному» зеркальцу, привела в порядок прическу и заявила, что готова. И не солгала, отыграв свою роль не на десять баллов из десяти возможных, а на все двенадцать. В смысле, дождалась, пока я обойду «Искорку» и открою пассажирскую дверь, взялась за протянутую руку, гибким и невероятно красивым движением выбралась из салона, оперлась на мое предплечье и, «не заметив» напряжения во взглядах двух сотрудников СБ Екатерининки, величественно поплыла к сканерам системы контроля доступа.