Глава 3 Я И ТЫ В ЖЕНСКОМ ДНЕВНИКЕ
Дневник как жанр
Введении,Большинство русских энциклопедий также выносит дневник за пределы Литературы, определяя его как «литературно-бытовой» «внелитературный жанр» , или отделяет литературный дневник от дневника «официально-документального» и «бытового» . Теория и история дневниковой литературы (а тем более женской диаристики ) на русском материале только в последнее время становятся предметом исследования .
Дневник обычно определяют через сопоставление с родственными жанрами автобиографии, мемуаров и письма.
Так, Жорж Гусдорф отмечал, что «автор при ватного журнала фиксирует впечатления и ментальные состояния изо дня вдень, фиксирует портрет этой дневной реальности без какой-либо заботы о продолжении. Автобиография, с другой стороны, требует от человека создать дистанцию по отношению к себе для того, чтобы реконструировать себя в фокусе специального единства и идентичности сквозь время» .
Рита Калабрезе суммирует выделяемые исследователями черты женского дневника следующим образом: «Пишущая дневник не имеет адресата, она обращается
только к самой себе, говорящий субъект (ein sprechendes Subjekt) главным образом имеет в качестве темы себя самого и подробно себя анализирует, то есть вместо синтеза автобиографии здесь предлагается анализ. Существенная черта дневника размеренность (фиксация) времени. Дневник состоит из моментов, проблесков отдельных взглядов фрагментарного характера, осколков жизни, которые в письме предстают как одновременные» .
Искренность, исповедальность, свобода самовыражения, отсутствие ретроспективного взгляда на события, неадресованность и непредназначенность для публики воспринимаются как главные черты дневника (и не только женского).
Напротив, в отношении мемуарно-автобиографического ретроспективного повествования концепция свободно и искренне выражающего себя авторского Я уже давно стала предметом дискуссии. Как утверждает Сидония Смит, общее Я, соединяющее автобиографа, нарратора и протагониста, не существует как нечто готовое и целостное до момента написания текста: оно возникает как «эффект автобиографического рассказывания» . Сидония Смит в этом случае проводит параллель с идеей Джудит Батлер о гендерной перформативности («нет гендерной идентичности помимо выражения гендера, идентичность перформативно конструируется в различных выражениях, можно сказать, является их результатом» ).
В процессе «разыгрывания» автобиографического Я большое значение имеет не только субъективное намерение и желание автора; огромную роль при этом играет адресат текста, публика. «Под публикой понимается сообщество людей, для которых главные дискурсы идентичности и правды имеют смысл. Публика становится экспертом определенного сорта перформативности, который подчиняется относительно удобным критериям понятности (вразумительности)» .
Насколько дневник в этом смысле отличается от автобиографии? Фелисити Нуссбаум полагает, что и дневниковые тексты можно читать «как модели сигнификаций, как лингвистические репрезентации, происходящие из различных дискурсов, имеющихся в распоряжении в определенный исторический момент» . Я дневника, как и любой автор текста, место пересечения, диалога или конфликта дискурсов. Марго Калли (Margo Culley) также утверждает, что «дневники и журналы тексты, то есть словесные конструкции. Процесс отбора и организации деталей в тексте поднимает целый ряд вопросов, имеющих отношение к литературе, включая проблемы публики (реальной или подразумеваемой), повествования, формы, структуры, персонажа, голоса, образных и тематических повторов и того, что Джеймс Олней назвал метафорами Я (self)» .