Особенно примечательна эволюция, которую претерпела эта история в шумерской и вавилонской традициях. Со временем фабула приобрела черты космогонического и символического мифа и преобразовалась уже в настоящее сражение между силами добра и зла. Лес превратился в трагическое царство темных сил. Хувава, «соперник» и некоторые добавившиеся эпизоды напоминают нам образы, знакомые по Библии. Здесь возникает охраняемое змеем священное дерево. Из древесины этого дерева богиня Инанна собиралась изготовить кое-какие предметы. Имя Хувава встречается в форме «Хумбаба» в манускриптах Мертвого моря. С течением времени этот образ претерпел эволюцию, точно так же менялся и библейский образ сатаны: от простого поначалу воплощения зловещих сторон образа Яхве к самостоятельному статусу гения зла.
Тема сражения постоянно повторяется в вавилонской мифологии. Тексты, относящиеся к схватке Нинурты с демоном воды Асагом, датируют примерно XIX веком до н. э. Как и Г ильгамеш, Нинурта сперва терпит поражение, а затем побеждает Асага, что позволяет ему создать оросительную систему, которая кладет начало развитию цивилизации. Еще в одном мифе стране угрожает гигантское чудовище Лаббу,
чей хвост стер с неба треть звезд (как дракон в Апокалипсисе). Это чудовище, вышедшее из моря, было побеждено героем-богом, который стал затем царем.
Еще один миф, относимый к XII в. до н. э. «Энума-элиш». В нем бог Мардук сражается с морским чудовищем женщиной Тиамат и рассекает ее на две части: небо и землю. В результате люди могут заниматься сельским хозяйством, но существует угроза потопа. И, наконец, ассирийский сюжет, рассказывающий о битве Нинурты с птицей Анзу, интересен тем, что он впервые посвящен борьбе с властью верховного божества Энлиля. Анзу птица, вестник бога, в которой можно усмотреть прототип взбунтовавшегося ангела. Текст, найденный в библиотеке Ашшурбанипала в Ниневии, вкладывает в ее уста следующие слова: «Он затаил в своем сердце желание опрокинуть власть Энлиля: «Я возьму таблицы судеб. Я буду издавать божественные указы. Я удержу свою власть. Я стану законодателем». Анзу похищает таблицы, и боги поручают Нинурте их возвратить. Тот вступает в трудную борьбу. Дело в том, что Анзу, пользуясь таблицами, препятствует замыслам бога. Так уже в аккадской мифологии возникает идея «дьявола» явно отрицательного существа, в стремлении к всемогуществу взбунтовавшегося против богов и олицетворяющего все земное зло. Здесь мысль о силе зла пошла дальше, чем в предыдущих случаях, однако не доходит до рождения дьявола в полном смысле слова. Тут вполне явственно проступает пессимистический настрой данной культуры. Всю ее пронизывают мысли о зле, грехе, виновности. Ответственность выглядит разделенной между богами и людьми. Последние были созданы из крови убитого по приказу Мардука демона Кингу существа, творящего зло, которое люди и воплощают по своей природе. Зло передается по наследству, как указывают некоторые аккадские тексты, например, «Шурпу» и «Маклу», возможно, даже из-за древнего прегрешения. Более того, зло существования было навязано людям демонами с отвратительной внешностью: змеиными, львиными, собачьими головами. В их числе ассирийский Пазузу с четырьмя крыльями, головой летучей мыши и хвостом скорпиона; это один из прообразов дьявола. Бог защищает каждого человека. Но стоит последнему совершить грех и Бога сменяет демон-мучитель. Чтобы его прогнать, порой требуется пройти через нелегкий ритуал экзорцизма (изгнания бесов).
Зло неотъемлемая часть бытия живого существа. Подобная констатация, часто встречающаяся в ближневосточных религиях, требует объяснения. Вавилонская мифология неуверенно прощупывает различные направления: случайной ответственности, идущей от человека; дурных действий, исходящих из божественного мира, где духи и крылатые демоны перемешаны с амбивалентными, а значит совершенно непредсказуемыми богами (начиная с шумерских Диммы и ненадежной богини Ламашту, насылающей родильную горячку, до владычицы преисподней Эрешкигаль). В столь тягостном мироздании люди и боги почти равны друг другу, их жизнь складывается из взаимного причинения страданий. Одновременно отсутствует или слабо просматривается иерархия ответственности за все это зло. Вспомним также, что древние евреи в VI веке до н. э. в течение 50 лет жили в Вавилоне, соседствуя с этим сомнительным пантеоном. Еще ближе к ним, поскольку очень долго жили на одной территории, оказываются хананеяне. Их мифы о плодородии походят на крупное сражение. Например, Баал, сын великого бога Илу, сражается с Мо, подземным богом смерти и бесплодия. И снова, как и в других героических сюжетах, «светлая» сторона сначала оказывается побежденной. Баал даже погибает. Однако его сестра и супруга Анат продолжает борьбу и убивает дракона-змея, одновременно добиваясь возрождения Баала и возвращения плодородия. В других мифах борьба ведется против Ямы, морского чудовища, олицетворяющего хаос, а также против Латана «того, который извивается» (змей); его можно узнать в библейском Левиафане.
Элементы героических мифов Вавилона и Ханаана, существовавших во втором тысячелетии до н. э., вновь появляются в Библии, а позднее в Апокалипсисе. Их слишком много для того, чтобы счесть простым совпадением: «большой дракон, древний змей, соблазнитель мира». Это животное, выходящее из моря и уподобляемое в Апокалипсисе сатане, впрямую связывает нас с месопотамскими мифами, знакомыми древним евреям на протяжении веков.