Нет, гремучая змея.
Где? Когда? Голос Митча оставался ровным, он любой ценой хотел сдержать волнение.
Два укуса, Свэл попробовал поднять руку. На запястье и на ладони. Утром, на рассвете.
С ядом ничего не удалось?
У меня не было ножа.
Митч отвел глаза.
Ты поправишься
Митч знал, что говорит неправду. Даже у такого, как Свэл, не было и одного шанса из ста. На миг в глазах старшего брата мелькнула прежняя усмешка.
Ладно, младший, нечего сочинять сказки.
Митч попытался придать голосу убедительность:
Слушай, врач все может исправить. Я схожу за повозкой и пошлю кого-нибудь за доктором.
Не надо, малыш, Свэл спокойно смотрел ему в глаза.
Черт возьми, Свэл
Хватит! Уже поздно. И потом, если они сумеют меня вылечить, то посадят на электрический стул. Лучше уж так
Митч опустил глаза. Потом медленно кивнул.
Ты хочешь остаться здесь?
Да.
Хорошо.
Несколько минут они молчали, только монотонно стучали капли дождя по растянутому над Свэлом плащу.
А что делать, если
Не если, а когда!
«Он всегда хотел быть круче всех, в жизни только в это и верил. Может, это и неплохо, если держаться до конца. Но храни Господь, если вера вдруг тебя оставит»
Ладно, когда.
Что, на вашей чертовой ферме больше нет лопат? проскрипел зубами Свэл. Или их тоже продали?
21
Теперь Свэл был окончательно уверен, что его не возьмут живым и не отправят на электрический стул. Мрачная ирония судьбы: это будет его последняя победа над блюстителями закона. Митч достаточно хорошо знал брата и прекрасно его понимал.
Только сам он думал об ином. Жившее в нем сильное чувство клана стояло выше закона. Если совершенные Свэлом преступления сделали его врагом общества, своей смертью он оплатит этот долг, пусть не в тюрьме и не на электрическом стуле. После этого у общества не будет никакого права ни на тело Свэла, ни на память о нем. Все останется в семье. Слишком долго все тянулось. Вся история вполне могла закончиться здесь, на жалких остатках земель, некогда принадлежавших семейству ОНили.
С непроницаемым лицом он склонился над Свэлом.
Как ты?
Ничего, выдавил Свэл.
Оба понимали, что это не так.
Тебе что-то нужно?
Нет. Сигарету разве, но твои тоже, наверно, размокли.
Табак-то в железной коробке, он сухой, а вот бумага отсырела.
Значит, обойдусь.
Подожди, я схожу принесу.
Обойдусь, повторил Свэл.
Да я за минуту обернусь
Митч выбрался из-под веток, встал, посмотрел на мокрую землю под ногами, вышел на тропу и поспешил на ферму.
Там с самого утра не прекращалась суета. Три машины уже уехали, оставалась одна, пока полицейские, приехавшие в ней, осматривали долину. Всякий раз, когда появлялась очередная полицейская машина и из нее вываливались вооруженные люди в белых фуражках и черных плащах, Кэс выскакивал под дождь, оторвавшись от приемника, в своей нелепой, сбившейся набок шляпе, обращаясь к ним с бессвязными причитаниями.
Он ведь утонул, так по радио говорили, бормотал он, нырнул и больше не появлялся. Я отец его, я старался воспитать его добрым христианином, но теперь его больше нет, он утонул в реке.
Неизвестно, отмахивались полицейские, мы не можем быть уверены, пока не увидим сами
Но ведь говорили по радио! настаивал он, семеня за ними следом, никак не понимая, что это они сами дали информацию журналистам и потому репортаж нисколько их не волнует. И когда те уже исчезли из виду, растерянно стоял под дождем, выкрикивая вслед одни и те же слова, продиктованные нараставшим безумием:
Я его отец!.. Это мой мальчик!..
Что в нем говорило позорная жажда прославиться или боль вины? Кто мог это разгадать?
Джой презрительно смотрела на него из своего окна.
«Я его жена, думала она, но никто не вздумал спросить, что я чувствую. Как не стыдно старому дураку выставлять себя на посмешище? Он совсем рехнулся. Но почему никто не поинтересовался, где жена Свэла?»
Потом во дворе остановилась машина с газетчиками. Двое мужчин укрылись от дождя на веранде. Один тащил
чемодан с фотопринадлежностями. Репортер, худой молодой парень, нетерпеливо озирался, как охотничий пес в морозное утро. Фотографу было около сорока. Серый жилет в пятнах был застегнут на единственную пуговицу, в глазах неодолимая скука. Звали его Ламбе, и от него уже разило спиртным.
Когда они прибыли, Кэс, сидевший в гостиной у приемника, тут же бросился на веранду.
Новости передают! возбужденно сообщил он. Мне нужно послушать новости! Потом поговорим.
Он исчез, газетчики переглянулись.
Надо же, какой ярый слушатель, заметил Ламбе, распуская ремень на чемодане.
Репортер через окно заглянул в дом. Кэс сидел на кровати неподвижно, словно в трансе, склонившись к приемнику. С его шляпы капала вода.
Мистер ОНили это вы? спросил репортер.
Подождите, мне сейчас не до разговоров, Кэс нахмурился.
Репортер прислушался.
«Новой информации о столь сенсационных событиях еще не поступало. Все участники поисков считают, что Свэл ОНили наверняка погиб. Либо он утонул в реке, либо был застрелен. Но поиски продолжаются и не будут прекращены, пока не обнаружат тело».
Ничего нового, репортер пожал плечами, это сообщение писал я сам около часу назад.