По-моему, он больше напоминает профессора черной магии, рассуждал мистер Крофтон. Это было бы забавнее.
Я скажу вам, на кого он похож, решил мистер Кроуэл. Я бывал в Константинополе. Он похож на доктора из какого-нибудь гарема.
Обеденный гонг пробил брешь в общем разговоре. Места занимали в том порядке, в каком подходили к столу, и человек восточного вида очутился на конце стола между мистером Стонхенджем и мистером Кроуэлом. Вначале разговор шел не очень оживленно, но потом вдруг разгорелся и с достойной удивления многосторонностью стал перескакивать с одного предмета на другой, задевая самые разнообразные темы: от вопроса об осушке Зюдерзее к вопросу о том, существовала ли когда-нибудь Атлантида; далее, через роман Бенуа, к дебатам о литературном плагиате и его праве на существование; потом к мистическим изображениям на острове Св. Пасхи и внутренней связи культур. У левантийского господина были свои взгляды и мнения по поводу каждого из этих вопросов. Излагал он их голосом сравнительно приятным, пока владел собой, но крикливым и каркающим, как только начинал увлекаться. Его взгляды, всегда обоснованные и подчас оригинальные, проигрывали оттого, что он отстаивал их с таким невероятным упорством. От внимания более светлокожих гостей не могло ускользнуть, что разговор, собственно, вел он. Когда возникла минутная пауза, мистер Кроуэл наклонился к мистеру Крофтону и пробормотал:
Кто он, этот тип? Кто-нибудь должен знать его?
Что-то непохоже. Никто, кажется, кроме Троубриджа. Троубридж глотает каждое его слово. Но во всяком случае он не христианин.
Следующий раз ты, чего доброго, скажешь, что он и не горбоносый?
Сумерки быстро сгущались, небо почернело, и судовые огоньки на Северном море походили на тюльпаны фантастической клумбы. Постепенно перешли к портвейну, составлявшему одну из традиций дома. Человек восточного вида продолжал вести разговор, совершенно не осознавая, что злоупотребляет своим талантом. Мистер Крофтон наклонился к мистеру Кроуэлу и заявил решительным тоном:
Мало того, что он не христианин. Он еще и не джентльмен.
Словоохотливый гость закончил анекдот про Дюма-отца, выпил глоток портвейна и фамильярно обернулся к мистеру Крофтону. Лицо у него было такое же улыбающееся, как у луны на четырнадцатый день.
Простите, шепотом проговорил он, как зовут того господина, который приехал сюда вместе с господином Фермереном? Мне кажется, я видел где-то его лицо, но
Мистер Крофтон ответил ему холодным взглядом.
Не знаю, сказал он наконец, меня с ним не знакомили, точно так же, как и с вами.
Выстрел попал в цель. Лицо странного гостя мистера Троубриджа
медленно приняло окраску портвейна. Он сразу умолк, и разговор понесся по разным направлениям, точно упряжка лошадей, не сдерживаемых рукой кучера. Но вот послышался голос хозяина:
Когда вы были здесь в последний раз, господин Баршьес?
Непрошеный гость старался вспомнить:
Года три-четыре тому назад, насколько я помню Нет, кажется, пять!
Вы хорошо знали прежнего владельца?
Совсем не знал. То обстоятельство, что я помню эту виллу, объясняется ее местоположением и причинами личного свойства.
I see!
Господин Фермерен был, по-видимому, удивлен.
Как, вы не знали прежнего владельца? Разве вы не говорили мне в клубе, когда просили взять вас с собой, что бывали у него?
Господин Баршьес, у которого было смуглое красивое лицо с необыкновенно белыми зубами, улыбнулся и энергично замотал головой:
Вы не так поняли меня, дорогой мой!
Румяный хозяин дал понять своим гостям, что пора вставать из-за стола, и все перешли в курительную комнату пить кофе.
То ли кофе был слишком крепок, то ли виной этому было меланхолическое завывание осенней бури, поднявшейся над Северным морем, но когда около одиннадцати часов закончилась игра в бридж, разговор, точно по уговору, перешел на темы о сверхъестественном. Оказалось, что и мистер Крофтон, и мистер Кроуэл были убежденными спиритами с твердой верой во всякого рода чудеса. Мистер Стонхендж был верующий, но не зилот, господин Фермерен грубый материалист. Его друг Баршьес поразил всех, присоединившись к позиции Крофтона и Кроуэла.
Как, вы, солидный голландец! воскликнул мистер Троубридж. Я считал, что все вы или материалисты, как Фермерен, или скептики, как доктор Ц.
Как кто? переспросил господин с белыми зубами.
Мистер Троубридж сделал движение рукой в сторону гостя с восточной наружностью.
Доктор Ц., сказал он. Я называю его так потому, что имя его невозможно выговорить. Неужели я забыл представить его? Доктор, доктор
Циммертюр, помог с улыбкой тот, кого представлял хозяин дома, в то время как мистер Крофтон наклонился к мистеру Кроуэлу и пробормотал:
Разве я не прав? Он не христианин.
Итак, вы скептик, доктор? спросил господин Баршьес.
Моя профессия сделала меня им, отвечал доктор. Я психоаналитик. Правда, я видел на своем веку много странных явлений и сделал много необычайных открытий, но ни разу до сих пор мне не приходилось сталкиваться с явлением, требующим объяснения сверхъестественного порядка.