Но где амулеты, которые я тебе дала? спросила она. Разве ты не получил их? Пентаура сказал, что сам повесил их тебе на шею. Если он солгал
Семеркет быстро перебил царицу, давшую волю очаровательному возмущению:
Твой сын и вправду дал их мне, госпожа, но я снял их из-за Из-за странных снов, которые они мне посылали.
Тийя погрозила ему пальцем.
Это из-за могущества молитв и заклинаний, которые я наложила на амулеты. Ты ни за что не должен был их снимать. Неудивительно, что, по словам Кенамуна, ты попал в беду. Это многое объясняет.
Укоризненный тон Тийи так напомнил Семеркету слова его матери, и он почувствовал себя в присутствии царицы легко и непринужденно. Но потом он снова обнаружил, что смотрит на ее тяжелые груди под тонким муслиновым лифом, и поспешно опустил глаза.
У тебя хорошие понятия о благопристойности, как я вижу, сказала она, погладив его лицо. Вы все такие противные маленькие мальчики, верно? Никогда не делаете то, что вам говорят. Но спасибо за это богам! Где бы я была сегодня, если бы мои собственные сыновья не нуждались во мне так сильно?
Тийя провела по его щеке ногтями, и, когда она улыбнулась, чиновник увидел кончики ее ровных белых зубов. Ее пальцы продолжали бежать вверх, на мгновение задержавшись на том месте, где из волос Семеркета был загадочным образом выхвачен клок.
Пойдем, поманила Тийя, сядь рядом со мной у окна и расскажи все, что случилось в деревне строителей гробниц. Кенамун говорит, что это очень серьезно. Мы послушаем, а потом вместе решим, как лучше поступить.
Семеркет позволил провести себя на закрытый балкон над садами храма Диамет. Царица знаком показала, что он должен сесть рядом с ней на кушетку рядом с зарешеченным окном. Писцу дали маленькую скамеечку, и он расположился далеко в стороне. Кенамун не вступал в беседу, казалось, его вполне удовлетворяла роль слушателя.
Семеркет говорил, сознавая причудливые движения царицы она то с отсутствующим видом проводила пальцем по своей брови, то играла с кисточкой золотого пояса. И даже когда Тийя лениво расправляла плечи, чиновник сознавал, как внимательно она слушает. Она нахмурилась, издавая тихие стоны ужаса при мысли о том, что гробницы ее предков были разграблены, и о том, как близок был Семеркет к гибели от рук убийц. Когда дознаватель сделал паузу в рассказе, она задала ему несколько быстрых вопросов, продемонстрировав свою глубокую проницательность и понимание ситуации.
«Кенамун, должно быть, хорошо проинформировал ее», подумал Семеркет.
Потом он рассказал, что Ханро теперь томится в тюрьме строителей гробниц, обвиненная в супружеской неверности, поскольку помогла ему.
Это еще одна из причин, по которым я сюда пришел, заключил Семеркет, чтобы спасти ее из тюрьмы. Тогда она сможет дать показания против своих соседей.
Царица улыбнулась:
Ты влюбился в нее?
Она жена другого, госпожа, ответил Семеркет, опустив глаза.
Тийя взяла его за подбородок, чтобы заглянуть ему в лицо.
Семеркет, ты должен знать: бесполезно пытаться что- либо от меня скрыть.
Чиновнику внезапно стало стыдно, хотя он сам не знал, почему.
Она первая женщина после моей жены, которая заставила меня что-то чувствовать, нерешительно ответил он. Если это любовь
Царица радостно засмеялась.
Ты ответил, как мужчина. Почему ваш пол никогда не может правдиво говорить о своих чувствах?
Разве это важно что я чувствую? спросил он слегка нетерпеливо. Она в опасности. И нищие придут сегодня ночью, чтобы забрать сокровище из Великого Места! Нельзя терять времени, великая госпожа!
Звук далеких рогов пронесся по маленькой комнате. Лицо Тийи изменилось, став на мгновение жестким и решительным. Служанка а может, одна из младших жен прокралась на балкон, чтобы прошептать что-то ей на ухо. Царица покачала головой, но ничего не сказала.
Мне сообщили, что фараон закончил свое совещание, сказала она Кенамуну и Семеркету. Этим утром мой сын Пентаура организует охоту на уток на северных болотах. Я сделаю так, что ты к нам присоединишься, Семеркет.
Чиновник пришел в ужас. На такое легкомыслие просто не было времени!
Ваше величество
Она подняла выкрашенную хной ладонь.
Есть причина, по которой я прошу тебя пойти, негромко проговорила Тийя. В эти дни красная и белые короны тяжелы для головы фараона. Еще один такой удар, и Она трагически вздохнула, подразумевая, что фараон слишком слаб, чтобы вынести подобные вести.
Семеркет ответил, не задумываясь:
Поскольку наследный царевич объявлен соправителем, я уверен, теперь станет легче
Тийя заметно вздрогнула, ее карие глаза расширились, рот сложился в такую гримасу, что стали видны острые зубы. Она схватила Семеркета за руку, и ногти ее пробороздили красные полумесяцы на его коже.
Кто тебе такое сказал? Где ты услышал такую ложь? Отвечай, болван! Никто еще не назван соправителем. И уж меньше всего этот
Кенамун встал со стула и громко откашлялся.
Тийя посмотрела на писца и немедленно захлопнула рот. Она снова легла на кушетку, глубоко дыша. Успокоившись, царица печально посмотрела в глаза Семеркета.