В ее взгляде вспыхнула тревога:
Нет.
Он тебя вознаградит. Ты получишь деньги, дом все, что пожелаешь. Ханро, послушай меня! Как только в игру вступят власти, все будет кончено.
Она потрясла головой, в ее взгляде смешались стыд и отчаяние.
Семеркет, если я что-нибудь скажу властям, все в Фивах будут знать, как я
Ее легкий голос потрясен но надломился. Семеркет подался вперед, чтобы ее утешить, но женщина отшатнулась от него и прижалась к стене, вцепившись в алебастровый ларец.
Они узнают, откуда я все это получила.
Семеркет внезапно понял, насколько Ханро несчастна. Она так долго была мишенью для множества жестоких деревенских шуток, что сама начала верить в них. Даже ее любовник Панеб рассказывал о ней гнусные истории. Деревенские мужчины перекупали эту женщину друг у друга, засыпая ее ворованными драгоценностями. Она вела себя, как распутница, поскольку видела в этом единственный способ оставить позади жизнь, которую ненавидела. Семеркет с детства был обречен стать «последователем Сета», и ему никогда не позволялось быть ничем другим, кроме человека, которому пристало такое прозвище. И Ханро обречена на роль, врученную другими.
Положим, я расскажу все властям, прошептала она. Что тогда станется с теми, кто дал мне эти украшения?
Серьезный взгляд чиновника
подтвердил ее подозрения.
Семеркет, я знала этих людей почти всю жизнь!
Я не могу уменьшить их вину, и ты тоже не можешь, ответил оп.
Как бы осторожно дознаватель ни подбирал слова, все они сводились к одному: «Ханро, если ты не хочешь умереть вместе с ними, ты должна сделать то, что я тебе говорю».
Губы ее задрожали.
Я не могу Не могу уничтожить всех, кого я когда-либо знала.
Они сами уничтожили себя.
Женщина дрожала, легкие капли пота выступили у нее на лбу. Внезапно Ханро согнулась, и ее вырвало. Когда она перестала давиться, Семеркет помог ей сесть на скамью. Теперь она дышала ровнее, и молча прислонилась головой к кирпичной стене.
Что ты собираешься делать, Ханро? Что думаешь?
Думаю?
Она встала на ноги так, будто у нее болели все суставы, и устало повернулась к Семеркету.
Я думаю, что лучше бы мне никогда тебя не встречать.
Господа, нерешительно проговорил Снеферу. Чем я могу вам помочь столь ранним утром?
Ты смог починить кувшин Хетефры, как обещал?
Мастер кивнул.
Ну, во всяком случае, сделал все, что мог. Некоторых черенков не хватило. Мне пришлось пустить в ход глину, чтобы заделать дыры. Надеюсь, это сойдет.
Принеси, велел Семеркет.
И снова сердце Снеферу подпрыгнуло в груди как из-за серьезного выражения лица чиновника, так и от его недружелюбного тона. Мастер бросил обеспокоенный взгляд на двух посетителей и исчез в глубине мастерской.
Семеркет и нубиец переглянулись, но ничего не сказали.
Дознаватель пошел к башне меджая на рассвете, чтобы рассказать Квару все, что он узнал в Восточных Фивах, а еще о глиняных черепках, которые давно нашел в Великом Месте и отнес к Снеферу для починки. Под конец Семеркет сообщил меджаю обо всех украшениях, которыми владела Ханро.
Они обокрали каждую могилу из тех, что строили, удивленно заметил Квар. Но нет ничего удивительного, что преступниками оказались строители гробниц. Кто еще настолько хорошо знает Великое Место?
Квар и Семеркет договорились, что заставят Снеферу выдать имя настоящего хозяина кувшина который наверняка был одним из грабителей. А потом они конфискуют драгоценности Ханро. Конечно, это будет огромным предательством по отношению к ней, но чиновник позаботится, чтобы ее заслуги в разоблачении заговора стали известны. Это, по крайней мере, спасет ей жизнь.
Снеферу вернулся с кувшином.
Меня удивляет, что вы нашли этот кувшин в доме Хетефры, Семеркет, смущенно проговорил горшечник.
Почему?
Он ей не принадлежит.
Семеркет переглянулся с Кваром.
В самом деле? Тогда это облегчение. Мне бы не хотелось, чтобы Хетефра, в ее нынешнем расположении духа, но нему тосковала. Тогда чей же он?
Снеферу поколебался, его пугало то, как его рассматривали Квар и Семеркет как совы, наблюдающие за полевкой, подумал он. По спине его пробежала дрожь страха.
Я Я сделал его для Сани.
Золотых дел мастера? Мужа Кхепуры?
Гончар кивнул, с сомнением глядя на горшок.
Может, Кхепура одолжила его Хетефре перед тем, как та была
Его внезапно перебили крики, поднявшиеся у деревенских ворот. Один истерический голос заглушил все прочие голоса.
Это Ханро! сказал Семеркет нубийцу.
Квар сунул кувшин в руки чиновнику и покинул мастерскую.
Меджай пробился через волнующуюся толпу на площадь, Семеркет следовал за ним. Ханро вопила и всхлипывала, а при виде чиновника упала на колени, колотя кулаками по земле.
Они исчезли. Все исчезли! выговорила она. Слезы текли по ее лицу, волосы превратились в дикие, спутанные заросли. Ханро, всхлипывая, вцепилась в дознавателя. Драгоценности все драгоценности исчезли, Семеркет.
Чиновник лишился дара речи. Если сокровища исчезли, вместе с ними исчезла и улика, которую они с Кваром собирались пустить в ход против строителей гробниц. Остался только жалкий треснувший кувшин, который он держал в руках, а этого вряд ли хватит, чтобы кого-то убедить. Он повернулся к меджаю, который в гневе оглядывал площадь, как будто мог высмотреть вора в собравшейся толпе.