Громкие угрозы Панеба вышвырнуть Семеркета вон сменились молчанием.
Убийство? пораженно прошептал он.
Страх на лицах двух женщин был отражением его собственного ужаса.
Кхепура шагнула вперед, размахивая руками.
Но мы слышали, что Что она, наверное, утонула или что крокодил
Ее убили топором.
Панеб обронил такое грязное ругательство, что даже Ханро заморгала. Потом рухнул на пол, и женщина с утешающим бормотанием наклонилась, чтобы обхватить его за плечи.
Кхепура резко спросила Семеркета:
А откуда вы знаете, что это убийство?
Я сам осматривал ее тело в Доме Очищения.
Но после того как она столько времени пробыла в Ниле, откуда вы могли узнать?..
Кхепура бросила взгляд на Панеба, который теперь медленно раскачивался взад-вперед, онемев от горя.
Ошибки тут быть не может.
Семеркет не упомянул, что у него есть в придачу кусочек лезвия топора, которым была убита Хетефра. Он собирался тайно порыться в сумках с инструментами, принадлежащими строителям гробниц, чтобы посмотреть, не подходит ли кусочек к какому-нибудь лезвию. Это была главная причина, почему он начал свое расследование в деревне: строители гробниц снабжались более щедро, чем все остальные труженики страны. Если какой-нибудь отряд и владеет инструментами из голубого металла, так это они.
Семеркет поднял глаза и обнаружил, что Ханро глазеет на него с жадным интересом. Их глаза на мгновение встретились, и он подумал, что видел в ее взгляде приглашение к чему-то большему. Чиновник быстро опустил взгляд.
Пожалуйста, скажи жителям деревни, закашлявшись, продолжал он, что я позову их, чтобы расспросить.
Ханро кивнула, собираясь заговорить, но Кхепура ее опередила.
Это невозможно. Это должны одобрить старейшины, сказал она, с легким вызовом задрав подбородок.
Тогда я начну со старейшин. Завтра.
Кхепура встревожилась:
Вы останетесь на ночь? В деревне?
Да.
Толстуха покачала головой:
Никому не дозволяется быть в этой деревне ночью, если он не строитель гробниц. Гробница фараона тайна Великого Дома.
Министр дал мне дозволение, и западный градоправитель тоже.
Семеркет поднял знак Тоха, висящий у него на шее на цепи с яшмовыми бусинами.
Ханро протянула руку, чтобы взять золотую пластинку.
Кхепура с отвращением фыркнула. Ханро не обратила на нее внимания, продолжая вертеть знак министра. Хотя она не могла прочитать иероглифы на знаке, но все же улыбнулась Семеркету и выпустила пластинку, так что та с хлопком упала ему на грудь.
Кхепура нервно посмотрела на Панеба, втайне желая, чтобы тот что-нибудь сказал. Десятник встал и ворчливо проговорил:
Тогда делайте, что угодно. Но вы не можете тут остаться.
Я должен остаться, чтобы исследовать дом в поисках улик.
Внезапный неожиданный гневный рев Панеба был таким громким, что соседи пустились бегом к дому Хетефры, бросив свой обед и сплетни. Десятник так быстро сдернул Семеркета с каменной скамьи, что у того захватило дух. Яркие вспышки взорвались в голове Семеркета, когда его приложили затылком о каменную стену. Руки хозяина дома сжались вокруг его горла.
Обе женщины кинулись к десятнику, молотя кулаками по его громадным лапам и дергая за одежду.
Панеб! Отпусти его!
Панеб, нет!
Если ты его убьешь, вся деревня ответит за это!
Панеб, это человек министра!
Семеркет пытался оторвать от себя руки Панеба, царапал его лицо, пытался выдавить ему глаза. Потом, из последних оставшихся сил, ухитрился выдохнуть:
Почему ты не хочешь чтобы я раскрыл убийство твоей тетки?
Этот вопрос, наконец, пробился через ярость Панеба. Глядящий из его глаз демон внезапно исчез. С последним мучительным стоном хозяин выпустил Семеркета, который, давясь, свалился на
пол.
Десятник заговорил, тяжело дыша:
Да, да. Конечно, я хочу, чтобы ее убийство было раскрыто.
Снаружи кто-то сварливо потребовал, чтобы ему дали дорогу, и писец Неферхотеп вошел в комнату мимо вытаращивших глаза соседей. Он был худым и, хотя был все еще относительно молодым, плечи его уже ссутулились из-за долгих лет сидячей работы. У писца ушло всего одно мгновение, чтобы понять, что здесь происходит.
О боги, проговорил он. Что ты натворил на этот раз, Панеб?
Панеб все еще тяжело дышал.
Скажи ему Скажи, что он не может оставаться в доме моей тети, Неф. Скажи, что ты ему запрещаешь.
Хорошо, я скажу. Но кто он такой?
Кхепура и Ханро заговорили в один голос. В конце концов, две возбужденные женщины растолковали Неферхотепу, как обстоят дела.
Реакция писца на известие о том, как умерла Хетефра, была такой же, как реакция остальных.
Убийство! наконец проговорил он, как будто не мог поверить в это.
Неферхотеп наклонился, чтобы помочь Семеркету встать.
Пожалуйста, простите нас, господин. Как вы легко можете представить, всех нас поразила подобная весть. Панеб ее племянник и, без сомнения, он выбит из колеи
Я не хочу, чтобы он тут оставался! десятник, казалось, приготовился снова ринуться на Семеркета.
Ну же, Панеб, он человек, назначенный министром. Если ему нужно
Нет!
Лицо писца немедленно и удивительным образом изменилось.