Сааам!.. горлом навзрыд. Трясет его. Закашлялся: Кххыр, пхух ему видать все ребра переломало, дышит, выхрипывает кровавую мокроту. Акве Хху, тьфу Акведуки видишь?
Что?
Система орошения арык бетон там он, они двое, на бред слова похожи. Костика сбросило, он кричит Пополз. Нету Костика, намокают бинты, не успевает мотать одной рукой. Дыши, Вася, дыши. Вытащат щас, вытащат.
Иван понял: по краю поля пролегала оросительная система акведуки бетонные желоба. В них и прятались стрелки.
Вот оно полюшко солдатское и вдоль, и поперек перед Иваном. Сколько песен пелось про него, стихов слагалось как ложились солдатские головы и на запад, и на восток, а ложились с незапамятных времен. И будет так до веку. Чем Иван лучше Костика того, или майора доходившего? Тем, что жив пока: кровью не харкает, голову носит на плечах. Да в чем же дело? Только и есть в нем, что рубаха прокисшая, да шкура, прилипшая к костям. Бери, смерть, если такое добро тебе сгодиться! Ты уж сегодня натешилась, старая. Потешься еще: погляди, как без нужды, но по собственной воле так, что должно сделать это солдату выйдет он в поле и станет умирать.
А Иван уже решился.
Савва снайпер. А он, кто он мститель, мытарь? Все едино теперь
Но не наобум, а точно все рассчитал Иван, что это выстрел, десятый, пусть сделает за него Савва. Савва не промахнется. Савва хладнокровный. У Саввы глаза нитки. Не повезет Ивану, Саввина пуля пойдет за Жорку в зачет. Повезет, он свою зарубку потом нацарапает. Будет время.
Ну что, чурка, сыграем в кошкимышки?
Савва не скалится, глядит на Ивана: вдруг брови сдвинул, заходил калмыцкими своими скулами, ухо рваное почесал.
Брат, ты злой, но ты брат. Давай я, да? Я быстрый, ты стрелять будешь
Не дал Иван договорить Савве. Вдохнул поглубже:
Работаем.
И выскочил на поле. Приник Савва к прицелу, замер врос в раскаленное, залитое кровью железо бэтера. Тут проще было и не придумать: Иван вызывает огонь на себя, Савва бьет наверняка. Промахнуться Савве нельзя, тогда конец, точно конец.
С двух стволов забили по Ивану
Но были то дурные стрелки пастухи, деревенщина. СВД не игрушка. Не везет пастухам.
Успел Иван домчаться до взгорочка. Савва положил двоих: два выстрела два трупа.
Нету у Ивана времени на передыхи. Васямайор, обливается кровью. На минуты его жизнь мерится теперь, на секунды даже.
Савва изза брони высунулся: отбой, кричит, кранты «духам»!
Расслабуха навалилась. Иван поднял голову и в ответку машет:
Слышь, чурка, тебе сказали одного, а ты
В следующее мгновение случилось обычное для всякого сражения: тот колокол, который гудел две войны в Бучиной голове, который не давал ему спать, который будил его, как не разбудят взрывы и выстрелы, вдруг с дикой нечеловеческой силой загудел и лопнул внутри под каской. Но еще успел Буча почувствовать, будто бы этой нечеловеческой силой разорвало ему голову на миллионы частей, успел понять, осознать, что вот и он умер убит, как другие
Он упал, неестественно откинув голову и выпустив винтовку из рук.
Третьим выстрелом Савва добил раненого стрелка из акведука.
С того конца поля бежали бойцы с носилками. За бойцами пер, не разбирая дороги, запоздалый медицинский бэтер.
Грозный горел от края и до края. Черный дым от полыхающих нефтяных скважин застилал горизонты.
6 февраля 2000 года командующему объединенной группировкой федеральных войск доложили, что сопротивление бандгрупп в Грозном полностью сломлено: освобожден последний дом и над городом поднят российский флаг.
Войска праздновали победу.
В наградных отделах уже готовились представлять за храбрость, мужество и отвагу.
* * *
Госпиталь для солдата это дом отдыха, если не сильно болеешь.
А когда сильно: когда течет изпод тебя, когда из культи трубки торчат и гноится в больных местах, когда температура под сорок и под гипсом чешется нестерпимо, когда плоть молодая требует своего, а ты в туалет на костылях, а товарищ за дверью капельницу держит, тогда это военная тюрьма особого режима с запахом и тараканами.
Очнулся Иван на четвертый день.
Потолок перед глазами. Трещина по потолку молниейзигзагом. Звон колокольный отовсюду но тонюсенький, будто много колоколов, колокольчиков. Переливаются на разные лады. То вдруг свист. И снова донн
Забылся Иван, уснул.
Не видел, как люди в белых халатах стояли над ним, говорили, что, наконец, пришел в сознание солдат. Значит, выдюжит, жить будет. Теперь пусть спит, теперь сон ему самое полезное. Крепнет во сне солдат, раны его рубцуются.
Из Моздока отправили Ивана на большую землю, определили в ростовский военный госпиталь. А там таких как Иван что в плацкарте до третьего яруса.
Белые палаты, долгие коридоры
Бродят по коридорам тени в синем госпитальном; кто на пружинах казенных бьется в бреду гипсы ломает; кого отмучившихся из реанимации сразу в холодную.
А которые, оклемавшись, слава богу, тянут папироски в кулак.
Накурят в туалете не продохнуть. Ворчат нянечкистарушки. Медсестры мимо топтоп, халатики с коленок разлетаются. Томятся раненые с таких видов.
Отоспался Иван на всю оставшуюся жизнь выспался.