Иван присел на снарядный ящик, упер приклад в ботинок, тот самый «натовский». Ствол на плечо. Потянуло с боков знакомой солдатинкой: прокисшими портянками, давно не мытыми телами, горелым порохом. У войны свой запах специфический.
Чего по ночи а если б пароль сменили? У нас часто бывает.
Заплутали, сдержанно ответил Иван, скосился на Савву.
Савва папироску достал. Запахло коноплей. Едко как с осенних жженых листьев. Бушлаты у костра заворочались, глаза загорелись жадно.
Даа А так бы шмальнули, угробили б вас Мои деваху местную притащили. Плечо синяк, и дырка в руке. Она, типа, ее ранило шальной пулей. Беженка, типа! Прикинь, лейтенант вдруг подобрался весь. Но я глумиться не дал сам застрелил.
Заволновалась «солдатинка». Послышалось хриплое, брошенное с обидой:
Интеллигент.
Громко дрова трещат сосна: стулья, столы из дворов по округе натащили и жгут.
Но услышал Иван, и лейтенант услышал.
Попизте там.
Савва братановсрочников не обижает передал косяк по кругу.
Лейтенант фляжку достал.
Мои водки ящик надыбали Жрать хотите?.. Ротный забрал себе, а я вот отлил немного. Тебя как? Меня Перевезенцев Роман, и протянул руку.
Знамов, сержант, чтобы не было конфузов, сразу обозначил свое звание Иван. Лейтенант, хоть и интеллигент, но простоват был.
Аа, понятно. Контрактники? У меня тоже двое «контрабасов» во взводе были.
Тот узкоглазый Саввакалмык. Мы с ним на первой под Аргуном
Не для форсу и хвастовства сказал Иван про первую войну мельком лишь упомянул. Завтра им придется вместе с этим лейтенантом и его «сроками» идти в бой. Лейтенанту
так будет спокойнее стреляные, значит, надежные.
Лейтенант понял Иванов расклад.
Закурили.
Пухает в городе, но лениво. Вдруг, будто гороха рассыпали, защелкало, все громче и громче. Взрыв, второй Понеслось.
У Дома печати гдето, предположил Перевезенцев. Нам на завтра приказано продвинуться левее от бензоколонки, вглубь квартала. Сегодня до обеда тыкались, тыкались а у них позиции.
Спали у костра. Вповалку. Ящиков снарядных вокруг набросано в беспорядке; длинные как гробы те от ракет. В костер все идет, что горит не взрывается.
Соснули и Иван с Саввой час другой до времени.
Договорились с лейтенантом Перевезенцевым, что даст он им сапера; тот проведет их через свои мины. Хорошего даст сапера. Идти решили по самым ранним сумеркам.
Утром на войне, как перед долгой дорогой присесть нужно. Не чтоб хорошо встретили, а чтоб пуля мимо пролетела, чтоб свои не обстреляли, чтоб да много на войне всяких «чтоб». Заворошились идти. Савва и не спит уже. Иван ботинки перешнуровал, попрыгал не звенит нигде, не стукает. Перевезенцев у костра: фонариком водит по солдатским лицам, материться неинтеллигентно. Один поднялся, закашлялся.
Где Ксендзов? спрашивает лейтенант.
Солдат сквозь кашель:
У себя в гробу Ксендзов, и обратно завалился.
Тут лейтенант выдал такого отборного мата, что Иван подумал: интеллигентность лейтенанту Перевезенцеву не идет, а вот так побоцмански, хоть святых выноси, даже очень к лицу закопченному пехотному летехе.
Лейтенант стал хвататься за ящики которые длинные от ракет; хлопал крышками, будил спящих вокруг. Наконец, открыв очередной, нашел то, что искал. Иван заглянул через лейтенантское плечо. В ящике, обхватив руками автомат и прижав грязные ладони к груди, лежал солдат. Иван сначала подумал, что это «двухсотый», так блаженно покоилось его тело в затасканном сальном бушлате убрали, чтобы не на глазах.
Тело издавало булькающие звуки, не шевелилось. Перевезенцев пнул ногой по ящику. Безрезультатно.
Ну, ка
Вдвоем с лейтенантом, Иван икал от смеха, они снизу подхватили ящик и, поднатужившись, перевернули
Крепок солдатский сон. Спит мальчишка безусый, не разбудить его ни матом, ни автоматной трескотней, канонады ему, как баю, бай: переспишь с войной в обнимку ночь другую, и ничего страшней тишины не будет в твоей жизни. Ветра, ветра бешеного, рвущего перепонки, горячего ветра, и будь что будет!
Сколько было таких вот ночей у Ивана не сосчитать. «Ну, здравствуй, война. Наскучалась по свежему мясу, шалава?»
Я тебе сколько раз говорил, Ксендзов, чтоб ты не ныкался, мать
Стряхнуло лейтенантским рыком сентиментальные мысли. Солдатик, кулем вывалившись из ящика, чуть не вкатился в костер. Вскочил как ошпаренный.
Ну что с ним делать? лейтенант шею тронул. Зараза Вот ваш сапер, говорит он Ивану. Иди, иди, Ксендзов, рожу потри снегом.
Перевезенцев задумался, посветлел лицом. Куда вся суровость делась? С какойто обидой в голосе, отчаянием больше, стал рассказывать:
Прошлый раз мы ночью меняли позиции, а этот уснул в своем гробу. Так что ты думаешь его местные нашли. Спасибо не боевики. Дед один в папахе. Пришел и говорит: там ваш в ящике. Мы понять не можем, в каком ящике. Когда разобрались, аксакалу тушняка насовали. А этого ротный пообещал заживо похоронить. Реальный был бы «двухсотый». Прикинь Шевели копытами, Ксендз!
Обтерся Ксендзов снегом, шапку на лоб надвинул; набычившись, стоит за лейтенантом.
Смешной был солдатик Ксендзов мелкий, незаметный. Таких война жалеет. Война в первую очередь здоровяков прибирает кто покрупней, в кого попасть легче. На самом деле, как повезет: одного сразу приголубит пулей в лоб. Другого покалечит. А третий как заговоренный, может, молятся за третьего крепче других? Не ведомо то