Когда мы возвращаемся в воскресенье после обеда, с сумками и собакой как гости в собственном доме, у меня замирает сердце. Полицейские машины и фургоны все еще припаркованы на нашей подъездной дорожке. Другой офицер в форме на этот раз мужчина средних лет сообщает нам, что они должны закончить раскопки к концу дня и нам разрешено находиться в коттедже, но нельзя выходить в сад, пока они не закончат. Интересно, обыскали ли они дом изнутри? От этой мысли мне становится не по себе: не хочется думать о том, что полиция рылась в наших вещах. Когда я делюсь этими опасениями с Томом, он заверяет меня, что полицейские сказали бы нам, если б собирались это сделать.
Остаток дня мы с мужем скрываемся.
Интересно, что думают об этом соседи? вслух размышляю я, стоя у окна, потягивая чай без кофеина и думая о пожилой чете, Джеке и Бренде, они живут по соседству. Их участок отделен от нашего живой изгородью, но Бренда отличается скромностью, доходящей до пуританства, и, когда Клайв представил планы по расширению кухни, эти двое выступили против.
В конце нашей подъездной дорожки собралась небольшая толпа, лишь частично скрытая полицейскими машинами.
Держу пари, это журналисты, замечает Том, глядя на них поверх моего плеча и крепко сжимая в руке кружку. Ты не хочешь позвонить своему отцу и посоветоваться?
Мой отец главный репортер одного из национальных таблоидов. Я мрачно киваю. Чувствую себя такой же незащищенной, как если бы кто-то сорвал крышу с нашего дома.
Это кошмар, бормочу я. На этот раз Том не пытается разуверить меня. Вместо этого он мрачно молчит, потягивая свой кофе и играя желваками.
Вот как, ты не хочешь поделиться эксклюзивным материалом со старым отцом? убийственно-серьезно шутит он.
Я смеюсь.
Я ничего не знаю! Все еще может оказаться, что этому скелету сотни лет.
Ну, на тот случай если это не так, я должен предупредить тебя: как только полиция подтвердит факт преступления и опознает тело, на вас набросится толпа журналюг.
Может, нам съехать? Хотя, произнося эти слова, я понятия не имею, куда мы можем поехать. Мы не можем позволить себе гостиницу. Я хотела бы, чтобы папа жил поближе. Или мама, но она еще дальше.
Нет. Нет, не надо. Просто будь готова, вот и все. И если тебе что-нибудь понадобится информация или совет, дай мне знать.
Судя по звонкам телефонов на заднем плане и общему шуму кто-то разговаривает, кто-то перемещается и скрипит стулом, папа сейчас у себя в редакции.
Ваша контора пришлет сюда кого-нибудь?
Я думаю, пока что мы будем пользоваться услугами пресс-агентства. Но если вы собираетесь общаться с прессой, не забудьте обо мне, ладно? Серьезно, Сафф, если будут какие-то сложности с полицией или репортерами, сначала обратись ко мне.
Спасибо, папа, говорю я, чувствуя себя уже спокойнее. Мой отец всегда умел дать мне понять, что я в безопасности.
И вот в среду в день возвращения Тома на работу мне звонят из полиции.
Боюсь, новости не очень хорошие, сообщает хрипловатым голосом детектив-мужчина, имя которого тут же выпадает из моей памяти.
Я замираю в ожидании.
Найдены два трупа.
Я едва не роняю телефон.
Два трупа?
Боюсь, что дело обстоит
именно так. Все кости были извлечены, и криминалисты смогли определить, что один из покойных мужчина, а другой женщина. Мы также можем определить возраст жертв на основе формирования и изменения костей. Обеим жертвам было от тридцати до сорока пяти лет.
Я не могу говорить, тошнота подступает к горлу.
С прискорбием должен сообщить, продолжает он, что женщина умерла от травмы головы, нанесенной тупым предметом. Мы все еще пытаемся установить, как умер мужчина. Разложение тканей усложняет задачу. В случае со скелетом женщины это было более очевидно из-за перелома костей черепа.
Я зажмуриваю глаза, стараясь не представлять себе этого.
Это это ужасно. Я едва могу осознать сказанное. Вы вы уверены, что других тел здесь нет?
Я вдруг представляю себе, как весь сад перекапывают, чтобы обнаружить братскую могилу, и содрогаюсь от этой мысли. На ум приходят другие «дома ужасов», как их пышно описывает пресса, номер 25 по Кромвель-стрит и ферма Уайтхаус . Станет ли наш коттедж таким же печально известным? Неужели мы застрянем здесь навсегда и никто никогда не захочет его купить? Мое сердце начинает отчаянно колотиться, и я сглатываю, пытаясь сосредоточиться на том, что говорит детектив.
Мы проверяли с поисковыми собаками. И уверены, что других трупов там нет.
Как как давно были закопаны эти тела?
Пока что мы не можем сказать с полной уверенностью. Почва в вашем саду отличается высокой щелочностью, в итоге часть одежды и обуви осталась в сохранности, но мы думаем, что погребены они были не ранее тысяча девятьсот семидесятого года, а судя по разложению не позднее тысяча девятьсот девяностого года.
По моей спине бегут мурашки. Два человека были убиты в моем доме. В моем идиллическом коттедже. Все вдруг внезапно становится каким-то нереально мрачным, как в фильме ужасов.
И, конечно, мы должны поговорить со всеми, кто жил в доме с семидесятого по девяностый год, продолжает детектив. Боюсь, что нам необходимо побеседовать с миссис Роуз Грей, поскольку предыдущей владелицей коттеджа была именно она.