Ей на щеку села муха. Она приподняла голову, распахнула свои махагоновые глаза и взглянула прямо на Форда. Он почувствовал себя правонарушителем, застигнутым на месте преступления.
Она покраснела и неловко выползла из-под стола.
Чего тебе?
Форд пробормотал нечто вроде: подумал, тебе плохо.
Ее взгляд потеплел.
Наверное, я выглядела странно смущенно пробормотала Кейт. Лежу себе на полу Обычно в это время тут никого. А мне, чтобы взбодриться, достаточно подремать минут десять.
Форд заверил ее, что он всего лишь испугался за ее здоровье. Она, будто между прочим, сказала, что прежде чем засесть за учебники, сходит и выпьет двойной эспрессо. Он ответил, что тоже не откажется от чашечки. Так и состоялось их первое свидание.
Они были слишком разные. Отчасти поэтому, наверное, и понравились друг другу. Кейт родилась и выросла в небольшом городишке, в семье небогатых людей. Форд был вашингтонцем, представителем элиты. Она слушала «Блонди», он любил Баха. Она, бывало, курила марихуану, он не признавал наркотиков. Он был католиком, она завзятой атеисткой. Он умел быть сдержанным, она слыла бунтарем, даже дикаркой. На втором свидании не он, а она первая его поцеловала. И при всем при этом ей среди студентов удавалось быть лучшей из лучших. О ней отзывались почти как о гении. Ее блестящий ум пугал Форда и вместе с тем притягивал. Она была одержима идеей познать суть человеческой природы, смело выступала против несправедливости, участвовала в демонстрациях и писала письма редакторам газет. Порой они спорили на политические или религиозные темы ночь напролет. Кейт с поразительной чуткостью умела разгадывать загадки человеческой психики, хоть и высказывала свою точку зрения излишне эмоционально.
Когда Форд решил работать в ЦРУ, их отношения прекратились. Кейт полагала, что, будь ты хоть сто раз порядочным, если идешь в разведку, становишься подлецом. Она расшифровывала ЦРУ так Центр распространения ужасов. Причем в те минуты, когда старалась не выражаться грубо.
Почему же ты ушел из Управления? спросила Кейт.
Что? вздрогнув, переспросил Форд.
Я спрашиваю, почему ты оставил карьеру разведчика. Что случилось?
Форд хотел бы ответить честно: потому что моя жена погибла в машине, в которую встроили взрывное устройство. Мы вместе выполняли секретное задание. Но сказал уклончиво:
Не сложилось.
Понятно. Но твои взгляды на это дело остались прежними?
«А твои?» мысленно спросил Форд, но вслух этого не произнес. Кейт не изменилась: как и раньше, невзирая ни на что, без обиняков переходила к тому, что ее особенно волновало. Уайман любил ее за это и ненавидел.
Ужин потрясающий, заметил он, сменяя тему. Раньше ты готовила исключительно на скорую руку. Главным образом в микроволновке.
От пицц и хот-догов я стала полнеть.
Разговор снова прекратился.
Форд почувствовал легкий тычок в ребра с другой стороны. Мелисса Коркоран держала в руке бутылку и предлагала вновь наполнить его бокал. У нее раскраснелись щеки.
Бифштекс просто объедение, пропела она. Кейт, ты умница!
Спасибо.
Недожаренный. Я такой обожаю. Но Эй! воскликнула она, глядя на тарелку Форда. А ты к своему даже не притронулся!
Форд отрезал кусочек бифштекса и отправил его в рот, но почувствовал, что совсем потерял аппетит.
Готова поспорить, Кейт объясняет тебе, что такое теория струн. Послушать занятно, однако это чистой воды
домыслы.
Темная энергия, конечно, совсем другое дело, с нотками сарказма парировала Кейт.
Форд мгновенно почувствовал, что его соседки недолюбливают друг друга.
Темную энергию, невозмутимо протянула Коркоран, открыли экспериментально, путем наблюдений. А теория струн это всего-навсего несколько уравнений. В ней невозможно ни что-либо просчитать, ни проверить. По сути, это не наука.
Волконский низко наклонился над столом, и в нос Форду ударила табачная вонь.
Да хватит вам: темная энергия, струны! Кого они волновать? Лучше давайте спрошу, чем занимается антрополог.
Форд обрадовался, что Волконский невольно пришел ему на выручку.
Обычно мы ездим в разные отдаленные места, поселяемся в каком-нибудь племени и задаем его представителям пропасть глупых вопросов.
Ха-ха! засмеялся Волконский. Может, ты слышать и о том, что сюда, на нашу гору, собираются краснокожие? Надеюсь, они не затеяли устроить вечеринку со снятием скальпов? Он издал индейский вопль и огляделся по сторонам, надеясь, что его выходку одобрят.
Не вижу в этом ничего смешного, ядовито заметила Коркоран.
Да уймись ты, Мелисса, внезапно озлобляясь, вскидывая голову и встряхивая патлами, огрызнулся Волконский. И попросить без нотаций!
Коркоран повернулась к Форду.
Иначе себя вести он не умеет. Докторскую защищал в каком-то там гадюшнике
И тут распри, отметил Форд. Надо быть поосторожнее и побыстрее выяснить, кто как к кому относится.
Волконский объявил:
По-моему, Мелисса очень уж охотно угостился сегодня вином. Впрочем, как обычно.
Да, канешшна, протяжно произнесла Коркоран, имитируя акцент Волконского. Зато, в отличие от некоторых, я не глушу на ночь водку! Za vas! Она подняла бокал и в два счета осушила его.