Тут Глинн приподнял брови.
Это примерно то же самое, как если выстрелить из магнума сорок четвёртого калибра по клочку бумаги, и пуля бесследно сгинет в бумаге, сказала Амира.
Глинн обратил на неё взор.
Объяснения?
Она тряхнула головой.
Я пыталась провести квантово-механический анализ того, как это могло произойти. Безуспешно. Это кажется просто невозможным.
МакФарлэйн продолжал перелистывать записи.
Самый последний тест рентгеновская дифракция.
Поясните, пробормотал Глинн.
Вы просвечиваете образец рентгеном, а затем снимаете дифракционную картину, которая при этом получается. Компьютер решает обратную задачу и говорит вам, какой тип кристаллической решётки может выдать такой результат. Ну, у нас получилась до крайности странная дифракционная картина по сути, фрактальная. Рашель написала программу, которая попыталась рассчитать тип кристаллической структуры, которая могла бы выдать такую картинку.
Программа пытается до сих пор, сказала Амира. Вероятно, она уже подавилась такой задачкой. Адское вычисление, если оно вообще может быть проделано.
Ещё одно, сказал МакФарлэйн. Мы провели изотопный анализ коэзита с этого места. Теперь у нас имеется дата падения метеорита: тридцать два миллиона лет назад.
Пока Глинн заслушивал отчёт, его взгляд мало-помалу опускался на пол из застывшей грязи.
Выводы? Спросил он наконец, очень тихо.
Выводы очень предварительные, сказал МакФарлэйн.
Это ясно.
МакФарлэйн сделал глубокий вдох.
Вы когда-нибудь слышали о гипотетическом «островке стабильности» в периодической системе?
Нет.
Уже долгие годы учёные ищут всё более и более тяжёлые элементы, чей порядковый номер в таблице всё больше и больше. Почти все элементы, которые они нашли, очень короткоживущие: живут лишь несколько миллиардных долей секунды, а затем распадаются на другие элементы. Но есть теория, что далеко-далеко внизу по таблице, может лежать группа элементов, которые стабильны те, что не распадаются. Островок стабильности. Никто не имеет представления, какими свойствами могут обладать эти элементы, но они были бы очень странными и очень, очень тяжёлыми. Их нельзя синтезировать даже с помощью самых крупных ускорителей.
И вы думаете, метеорит может состоять из такого элемента?
На самом деле, я в этом почти убеждён.
Как такой элемент может возникнуть?
Лишь в самом мощном событии в известной Вселенной: при взрыве гиперновой.
Гиперновой?
Да. Она гораздо мощнее сверхновой. Такое случается, когда гигантская звезда сжимается в чёрную дыру, или когда две нейтронные звезды сталкиваются и получается чёрная дыра. В течение десяти секунд гиперновая высвобождает столько же энергии, сколько даёт вся остальная Вселенная, вместе взятая. Такой взрыв, может быть, имеет достаточно энергии, чтобы создать те странные элементы. А ещё у него может хватить энергии на то, чтобы запустить этот метеорит в пространство на скорости, которая пронесёт его на огромные дистанции между звёзд, чтобы он приземлился на Земле.
Межзвёздный метеорит, бесстрастным тоном сказал Глинн.
МакФарлэйн с удивлением отметил краткий, но многозначительный обмен взглядами между Глинном и Рашель. Он моментально напрягся, но Глинн просто кивнул.
Вы дали мне больше вопросов, чем ответов.
Вы дали нам лишь двенадцать часов.
Настало недолгое молчание.
Давайте вернёмся к главному вопросу, сказал Глинн. Он опасен?
Нам не стоит беспокоиться о том, что он кого-нибудь отравит, сказала Амира. Он не активен ни радиационно, ни химически. Он абсолютно инертен. Я верю, что он безопасен. Однако, я не стала бы крутиться рядом с ним с электричеством. Он сверхпроводник при комнатной температуре, и у него сильные и необычные электромагнитные свойства.
Глинн повернул голову.
Доктор МакФарлэйн?
Это просто груда противоречий, сказал МакФарлэйн, стараясь говорить ровным тоном. Мы не обнаружили чего-то особенно опасного. Но ещё раз мы и не доказали, что он совершенно безопасен. Сейчас проводится очередная серия тестов, и если она прольёт какой-то свет, мы дадим вам знать. Но поиск ответа может занять годы, никак не двенадцать часов.
Понимаю, вздохнул Глинн с тихим шипящим звуком, который в любом другом человеке служил бы признаком раздражения. И, как водится, мы обнаружили о метеорите ещё кое-какую информацию, которая может представлять для вас интерес.
Что именно?
Мы изначально оценили его объём в тысячу двести кубических метров, или примерно сорок два фута в диаметре. Гарза со своей командой, подготавливая эти туннели, провёл съёмку контуров метеорита. Оказывается, метеорит намного меньше, чем мы предполагали. В диаметре он составляет лишь двадцать футов.
Рассудок МакФарлэйна пытался переварить эту информацию. Странным образом он чувствовал разочарование. Метеорит оказался не намного большим, чем Анигито в Музее Нью-Йорка.
Пока что измерить его массу несколько затруднительно, сказал Глинн. Но всё указывает на то, что метеорит всё же весит по меньшей мере десять тысяч тонн.
МакФарлэйн внезапно забыл о своём разочаровании.
Но это значит, что его плотность