Ты что, шутишь? Прошептал в ответ МакФарлэйн. Сардины на вкус ещё хуже, чем на запах.
Потому-то я их и люблю, прошептал в ответ Масангкэй. Amoy ek-ek yung kamay mo!
МакФарлэйн одарил его озадаченным взглядом. Но вместо того, чтобы объяснять, Масангкэй зашёлся в смехе; поначалу мягкий, тот становился всё более неистовым. Каким-то образом, в перегруженной атмосфере напряжения и опасности, его смех оказался необоримо заразительным. И не понимая, как, МакФарлэйн тоже растворился в тихие конвульсии смеха, обхватив драгоценные сумки, пока те самые броневики, что за ними охотились, ехали и ехали у них над головой.
Тут МакФарлэйн вернулся в настоящее, припавший к снегу, с замёрзшими банками с едой и тряпками от одежды, рассыпанные у его
ног. На него нахлынуло странное чувство. Всё здесь казалось ему жалкой горсткой мусора. Такое ужасное местом, чтобы умереть здесь, в полном одиночестве. В уголках глаз он почувствовал щекотку.
Так где же метеорит? Услышал он вопрос Ллойда.
Где же что? Ответил Паппап.
Яма, старик, та, которую откапывал Масангкэй?
Паппап туманно указал в снежный вихрь.
Проклятье, веди меня туда!
МакФарлэйн глянул на Ллойда, затем на Паппапа, который уже умчался вперёд, рысью. Он поднялся на ноги и последовал за ними сквозь падающий снег.
Через полмили Паппап остановился, указывая на что-то пальцем. МакФарлэйн подошёл поближе на несколько шагов, глядя на отрытую яму. Стенки обвалились вниз, и на дне навалило слой снега. Почему-то он думал, что яма будет больше. Он почувствовал, как Ллойд схватил его за руку, стиснув её с такой силой, что он почувствовал боль даже через несколько слоёв шерсти и пуха.
Только подумай, Сэм, прошептал Ллойд. Он прямо здесь. Прямо под ногами.
Он отвернул взгляд от отверстия и бросил взгляд на МакФарлэйна.
Так чертовски хочется его увидеть!
МакФарлэйн понял, что он и сам должен чувствовать что-то ещё, помимо глубокой печали и вызывающей мурашки сверхъестественной тишины.
Ллойд скинул свой рюкзак, расстегнул верх и вытащил термос и три пластиковых чашки.
Горячего шоколада?
Конечно.
Ллойд мечтательно улыбнулся.
Этот проклятый Эли. Ему следовало одарить нас бутылкой коньяка. Ну ладно, по крайней мере, шоколад горячий.
Он отвинтил крышку и налил дымящуюся жидкость. Поднял свою чашку, и МакФарлэйн с Паппапом последовали его примеру.
Выпьем за метеорит Одиночества, голос Ллойда казался потерянным и приглушённым в тихом падающем снеге.
Масангкэя, после недолгого молчания услышал МакФарлэйн свой голос.
Что?
Метеорит Масангкэя.
Сэм, это не по правилам. Метеориты всегда называют по названиям тех мест, где
Чувство пустоты внутри МакФарлэйна бесследно исчезло.
К чёрту правила, сказал он, опуская чашку. Он его нашёл, а не вы. И не я. Он погиб за него.
Ллойд посмотрел на него. «Слишком уж поздно для обсуждения правил», казалось, говорил его взгляд.
Мы поговорим об этом потом, ровно сказал он. А сейчас, давайте просто выпьем за него, как бы, чёрт возьми, его не называли.
Они чокнулись пластиковыми чашками и в один глоток осушили горячий шоколад. Невидимая чайка пролетела невдалеке от них, и её одинокий крик затерялся в снегопаде. МакФарлэйн почувствовал благодатное тепло в животе, и внезапная злость утихла. Свет уже начал тускнеть, и границы их мирка были очерчены сереющей белизной. Ллойд собрал чашки и запихал и их, и термос обратно в рюкзак. Момент получился неловким; может быть, подумал МакФарлэйн, таковы все сомнительные исторические минуты.
И для неловкости была ещё одна причина. Они до сих пор не нашли тела. МакФарлэйн боялся оторвать взгляд от земли, опасаясь увидеть печальную находку; боялся повернуться к Паппапу и спросить, где оно лежит.
Ллойд ещё раз глянул в яму под ногами, затем бросил взгляд на часы.
Пусть Паппап сделает снимок.
МакФарлэйн покорно встал рядом с Ллойдам, когда тот передал фотоаппарат Паппапу.
Когда раздался щелчок, Ллойд напрягся, и его глаза сфокусировались на предмете, лежащем неподалёку.
Посмотри сюда, сказал он, указывая рукой над плечом Паппапа в направлении серо-коричневой кучки, лежащей в сотне ярдов от ямы.
Они приблизились к ней. Останки скелета были частично покрыты снегом, кости рассыпались, чуть ли не в полном беспорядке, почти неузнаваемые, если бы не ухмыляющаяся, перекошенная челюсть. Рядом лежала лопата, у которой недоставало черенка. На одну ногу трупа до сих пор был надет сгнивший ботинок.
Масангкэй, прошептал Ллойд.
За его спиной МакФарлэйн хранил молчание. Они вместе прошли через столько испытаний. Его бывший друг, бывший свояк теперь превратился в холодную кучку переломанных костей, лежащую на самом краю света. Как он умер? От холода? Случайный сердечный приступ? Очевидно, не от истощения: рядом с мулами было достаточно еды. А что переломало ему кости и рассыпало их? Птицы? Звери? Казалось, на острове вообще нет жизни. И Паппап даже не потрудился, чтобы его захоронить.
Ллойд махнул рукой Паппапу.
Случаем, не знаешь, что его убило?
Паппап фыркнул.
Давай угадаю. Ханукса.
Если веришь в легенды, дядя, сказал Паппап. А я уже сказал, что не верю.