Когда Адам вошел в столовую, Уилсон Грендон был погружен в утреннюю газету. Он оторвался от обзора политической ситуации на Ближнем Востоке и несколько секунд молча созерцал стоящего перед ним молодого человека. Потом снял очки в тонкой золотой оправе и отложил их в сторону.
Почему-то мне кажется, что твой поход не увенчался успехом, заметил он.
Медиум была мертва, когда я пришел в дом. Кто-то убил ее.
Проклятие! Седые брови Уилсона сошлись над крючковатым носом. Ты уверен, что она убита?
В этом трудно было усомниться при виде трупа, буркнул Адам и направился к буфету, на котором выстроился целый ряд блюд под колпаками. В доме я дневника не нашел, а потому сделал вывод, что кто-то украл его. Я провел остаток ночи и большую часть утра, наводя справки и выясняя, что к чему.
Мы не предполагали, что дело закончится убийством, задумчиво проговорил Уилсон. Это неожиданный поворот.
Осмелюсь возразить. Мне подобное развитие событий представляется весьма логичным. Адам вооружился серебряной вилкой и щедро заполнял свою тарелку яичницей и копченым лососем, ситуация открывает для шантажа новые, прямо-таки неограниченные возможности. А, как известно, ради денег многие готовы на все, даже на убийство.
То есть ты уверен, что женщину-медиума убили из-за дневника? с сомнением спросил Грендон.
Не уверен. Хардести вернулся наконец к столу и сел, водрузив перед собой тарелку. Но подобный вывод напрашивается сам собой.
Что ж, в таком случае тот, кто завладел дневником, очень скоро даст знать о себе.
Я не собираюсь сидеть и ждать, пока убийца явится ко мне и начнет шантажировать. Адам набросился на еду, словно изголодавшийся хищник. Я сделаю все, чтобы найти его первым.
Уилсон отпил немного кофе и задумчиво спросил:
Тебе удалось узнать что-нибудь полезное в ходе сегодняшнего расследования?
Нет. Я было подумал, что нашел вполне приличного подозреваемого. Но это оказалась всего лишь умная и непредсказуемая леди, которая заявила, что я являюсь идеальным прототипом злодея для ее нового романа.
Как интересно! Серые глаза Грендона вспыхнули. Теперь он слушал очень внимательно. Расскажи-ка мне об этом поподробнее, мой мальчик.
«Если у меня нет желания обсуждать какой-то аспект дела, то Уилсон обязательно зацепится именно за него», с досадой подумал Адам. Он неторопливо мазал тост маслом и обдумывал свой ответ.
Да тут и рассказывать особо нечего, пожал он плечами. Я убедился, что эта дама не может
быть причастна к преступлению.
Уилсон откинулся на спинку стула и с интересом воззрился на молодого человека.
Знаешь ли, Адам, сказал он, уже не впервые нам с тобой приходится обсуждать за завтраком такие малоаппетитные вещи, как убийство или пропажа ценных документов.
Никогда прежде эти события не касались нашей семьи столь прямо и непосредственно, сухо отозвался Адам.
И тем не менее у нас большой опыт совместных... если так можно выразиться, совещаний. Но я впервые слышу упоминание о женщине, которая не только умна и непредсказуема, но и способна использовать тебя в качестве модели для литературного героя, пусть и отрицательного. Ты можешь сердиться на меня, но я нахожу подобное развитие событий интригующим.
Повторяю: мне кажется, что эта леди не имеет отношения к нашему преступлению. Адам яростно откусил от тоста.
Но она произвела на тебя впечатление.
Она способна впечатлить любого.
А знаешь, у французов есть проверенная веками поговорка: «Шерше ля фам».
Мы в Англии, и тут у нас все по-другому. Адам по-прежнему был целиком сосредоточен на завтраке.
Не скажи. Сегодня, например, именно женщина повлияла на твое настроение.
Адам вздохнул. Всегда трудно обманывать того, кто так хорошо тебя знает.
Хочу напомнить, что я провел бессонную ночь, вздохнул он. Немудрено, что я в дурном расположении духа.
Ничего подобного, радостно возразил Уилсон. Не нужно передергивать, мой мальчик. Мы столько пережили вместе, что с уверенностью могу заявить: чем больше риск и опасность, тем хладнокровнее и спокойнее ты становишься. Иногда это ледяное спокойствие пугает окружающих, и меня в том числе.
Хардести взглянул на старика с упреком, но Уилсон проигнорировал его недовольство и продолжал:
Твое хладнокровие и постоянное самообладание могут навести на мысль, что ты вообще не подвержен человеческим страстям. Впрочем, подобные идеи могут возникнуть лишь у человека, знакомого с тобой поверхностно.
Молодой человек замер, не донеся вилку до рта. Только этого не хватало!
При всем уважении к вам, сэр, я не хотел бы сейчас обсуждать то, что вы изволите называть «человеческими страстями».
Нет уж, позволь. Я-то прекрасно знаю, что ты способен на самые разные проявления страсти. И считаю, что ты должен направить эти самые страсти в творческое русло. То есть жениться и произвести на свет наследников немалого состояния рода Грендон Хардести.
У вас нет недостатка в наследниках, сэр. Джулия замужем, и у нее двое прелестных малышей. На будущий год состоится дебют Джессики. Она выйдет в свет, и я ни минуты не сомневаюсь, что ее засыплют предложениями руки и сердца. Как только она выйдет замуж, вас осчастливят очередным наследником. И ведь есть еще Натан. Правда, редко, но все же он поднимает голову от книг по философии и математике, и если в этот момент ему на глаза попадется симпатичная девушка, то вовсе не исключено, что он женится и также произведет на свет наследников.