То и сказала, что надо вести себя подобающим образом, медленно ответила Кира, не понимая, что, собственно, вызывало такую реакцию Веры ведь она говорила правильные вещи и вовсе не хотела обидеть Веру, а пеклась о ее чести.
Какой ты сухарь, Кира! бросил Алеша и побежал вслед за Верой.
Теперь заплакала Кира. Плакала она не оттого, что почувствовала вину, а потому, что Алеша так несправедливо назвал ее «сухарем». Подушкин и Ларионов подошли к ним. Ларионов смотрел серьезно на Киру, Подушкин улыбался и поправлял очки.
А что, собственно, произошло? спросил он нежно.
Спросите у этих двоих! бросила Кира, имея в виду Веру и Алешу, при этом красиво повернув голову к Ларионову.
Гриша, пойдем их искать, сразу предложил Подушкин.
Я думаю, нам стоит вернуться в дом, сухо ответил Ларионов, все еще пристально глядя на Киру.
Алеша нашел Веру в их старом месте. Это была маленькая заводь рядом с домиком лодочника. Алеша и Вера проводили здесь много времени в детстве, разговаривая о разном и важном. Лодочник, когда был сильно пьян и добр, давал им лодку, и они катались по реке, шли до пойменных лугов вверх по течению и там лежали в траве и смотрели в небо, мечтая и фантазируя о будущей жизни.
Вера! бросился он к ней. Что она тебе наговорила?!
Вера молча смотрела на воду, и лицо ее было спокойно вопреки ожиданиям Алеши, даже счастливо. Алеша, усевшись рядом на брусчатый понтон на сваях, улыбался.
Верочка, ты чудо, сказал он ласково. Ты уже не сердишься на Киру?
Вера смотрела на Алешу нежно, с любовью, как смотрят матери на сыновей: взгляд ее никогда еще не был так мягок, так глубок. Алеша подумал, что Вера вдруг повзрослела. Угловатость и резкие черты лица ее смягчились.
Нет, тихо сказала Вера. Мы просто разные с Кирой, но я люблю ее. И тебя люблю, Алеша, и всех люблю, потому что жалею.
Жалеешь?
Да, вздохнула тихо Вера. Люди ведь не знают, что главное любить и жить только этим. Им кажется, что столько всего разного надо делать и жить ради этих целей. А жить надо, мне кажется, только ради любви! А когда любишь жалеешь. Вот так! Она сжала кулаки перед собой. До последней капли, а не скупо, словно боишься отдать больше положенного или что отдашь больше, чем получишь.
На Алешу нахлынули слезы радости.
Верочка, я все это понимаю, так понимаю! Только женщина видит все иначе, чем мужчина. Миссия женщины любить, а миссия мужчины бороться.
Вера иронично подняла бровь.
Женщина тоже умеет бороться. Только мы это делаем через любовь. Подумай, Алеша, что может быть сильнее любви?! Она способна самое страшное, уродливое, гадкое превратить в светлое.
Алеша задумался.
Правда. Я тоже вчера к этому пришел. Нельзя насилием изменить мир к лучшему. Только доброта способна созидать. А доброта и есть любовь. Алеша посмотрел пристально на Веру. Как может моя младшая сестричка уже владеть такой мудростью?
Вера засмеялась.
Алеша, какой мудростью?! Только вот тут, Вера прижала руку к груди, тут все мне ясно почему-то. А вот словами не высказать.
Алеша взял руку Веры и прижал к своей груди.
Какая же ты хорошая, Верочка, какая родная.
Некоторое время они молчали.
Вера, ты знаешь, что Подушкин влюблен в тебя? спросил Алеша.
Вера словно очнулась. Она не могла понять, как теперь можно говорить о Жене. Разве он, Алеша, такой близкий ей, мог не знать самого главного о ней? Но Вера теперь понимала о людях больше, чем прежде, и тем сильнее она их жалела. Она знала, что между ней и Алешей теперь все будет не так, как прежде, как и между ней и всем миром. Что-то переменилось навсегда.
Пойдем домой, Алеша. Вера наклонила голову, словно соглашаясь со слабостями Алеши и всех мужчин. Теперь все будет хорошо.
Они вернулись к ужину. Все собрались уже в застекленной столовой за большим круглым столом. Только Ларионов курил на открытой веранде, и Емелька сидел на крыльце и лузгал семечки. Издалека еще Вера заметила суровый вид Ларионова. «Он все знает обо мне!
Он волновался. Как Кира могла сказать, что он чужой?!» подумала она с радостью.
Ларионов всматривался в лицо Веры, и по тому, как они весело болтали с Алешей, он понял, что Вера оправилась от ссоры. Алеша быстро вбежал по крыльцу прямиком в столовую, где уже что-то оживленно и громко всем рассказывала Алина Аркадьевна.
Вера остановилась на нижней ступеньке и весело смотрела на Ларионова. Ларионов внимательно изучал ее. Глаза его, темные, всегда немного напряженные, всматривались в нее, без стеснения, без смущения. Жар бросился ей в лицо, и застучало сердце.
«Что же это?» растерянно подумала Вера. Он смотрел на нее сверху вниз, и Вера вдруг почувствовала, какой он большой, сильный, другой, не такой, как Алеша, Подушкин или даже Краснопольский. «Вот что хотела сказать Кира! вдруг поняла она. Он мужчина». Но Вера тут же отбросила эту мысль. Ларионов казался ей теплым и добрым, и она была уверена, что сестра все преувеличивает и Ларионов знает ее и себя куда лучше, чем думала Кира с ее пуританскими манерами и пристрастностью. «Мама ведь ничего не сказала мне за эти дни, уверила себя Вера. Она бы обязательно сказала, если бы подумала, что я неправа в своих действиях или словах».