Третьяченко и Федотов прошли сначала в ремонтные мастерские, а оттуда направились в парк, где стояли грозные БМП. Ворота у некоторых боксов были открыты, и из бетонных глубин доносились кое-где звонкие удары железа, изредка, точно пальба из неведомого орудия, раздавалось урчание мотора.
Лейтенанта Парфенова они увидели неожиданно. Между двумя боксами имелся небольшой закоулок, здесь, на ящике, и сидел Парфенов в замасленном ватнике, в съехавшей на затылок ушанке сразу-то его было и не узнать. Он сидел, курил и беззаботно улыбался. А рядом на других ящиках расположились солдаты, и перед ними на цементном полу стоял транзистор, и из него вырывался захлебывающийся, жизнерадостный голос известного спортивного комментатора.
При виде начальства Парфенов быстро выключил транзистор, поправил ремень, шапку и вытянулся.
Коллективное прослушивание? Третьяченко показал глазами на транзистор.
На лице Парфенова, которому был адресован вопрос, отразилось волнение. Окружавшие его солдаты потупили глаза, поднялись и, не разгибаясь, боком, сторонкой, один за другим ретировались в разных направлениях.
Так точно, товарищ майор, глухо ответил Парфенов, бросив виноватый взгляд на Федотова. Игра идет интересная Решили узнать, какой счет.
Федотов стоял рядом, багровый, вспотевший от стыда. Он все мог предположить: солдаты сачка дают или делают что-то не то Но чтобы слушать по радио какую-то там игру во время профилактических работ! Этого еще не бывало. Этак они скоро в домино будут во время занятий стучать.
Что же это за игра, разрешите узнать? язвительно спросил Третьяченко. Видно, очень занимательная, если ради нее даже про дело забыли.
Третьяченко медленно, всем корпусом, повернулся к Федотову, как бы приглашая его принять участие в разговоре. Но Федотов словно остолбенел смотрел в упор на своего командира взвода и, кроме него, кажется, никого больше не видел. Его бледно-серые глаза стали почти белыми такое в них сейчас отражалось негодование.
Это мотобол, товарищ майор, ответил Парфенов тихо.
Мотобол? Ну что же, включите, потребовал Третьяченко. Может, нам с командиром роты тоже будет полезно послушать.
Парфенов в замешательстве посмотрел сначала на комбата, потом на Федотова, их взгляды не обещали ему ничего хорошего, и, по-видимому решив, что двух смертей не бывает, а одной не миновать, он склонился и включил транзистор. Рев множества человеческих голосов, тяжелое урчание моторов, выкрики, свистит все это, соединившись вместе, вырвалось из динамика. Тут же гул несколько уменьшился, как бы отошел в сторону, и сквозь хриплое потрескивание донесся неунывающий, веселый голос комментатора: «Ротор» реализовал штрафной удар вот что значит умение использовать стандартные положения»
Третьяченко весьма приблизительно представлял себе, как играют в мотобол. Что-то, видимо, сходное с футболом и тут и там гоняют по полю мяч, стараясь забить его в ворота противника. Наверняка это интересно. Но разве мало на свете интересных вещей? Если бы каждый, как гусь, тянулся к тому, что ему в данный момент приглянулось, что бы тогда получилось Комбат стоял насупившись, брезгливо уставив глаза на транзистор.
Нет, мотобол тут ни при чем. В жизни множество и других соблазнов. Однако, если человек твердый, если ответственно подходит к тому, что ему поручено, тогда никакие соблазны не подведут. Именно таких людей Третьяченко уважал, на таких людей, он считал, можно положиться в любой обстановке. Таких людей он называл надежными.
Они стояли втроем и слушали
транзистор.
А резвый комментатор с видимым удовольствием бросал привычные слова в эфир: «Харитонов дал красивейший пас на противоположный фланг, и пас получился точный, Маринов на скорости проходит по флангу, догоняет мяч удар! Очень сильный был удар, но, к сожалению, мяч прошел мимо ворот»
«Да, плохо, когда ударишь мимо», подумал Третьяченко, вздохнул и посмотрел на Федотова:
Ну как, товарищ ротный командир, понравился вам мотобол? и, не дожидаясь ответа, добавил: Мне что-то не очень.
Федотов лишь повел глазами по их сузившимся векам, в которых белыми точками светились зрачки, можно было догадаться, какая буря бушевала у капитана в груди. Да, лейтенанту Парфенову предстоял нелегкий разговор с командиром роты.
Выключите приемник, холодно потребовал Третьяченко.
Парфенов вытянулся, хотел ответить по-уставному, но, взглянув в лицо комбату, промолчал, понял, что сейчас это будет самое лучшее, потом нагнулся и выключил.
Метнув иронический взгляд в сторону Федотова, Третьяченко круто повернулся и, ни слова больше не сказав, зашагал прочь, к казармам.
«Мальчишка! Шалопай! Ишь что придумал!» шептал с гневом комбат, тяжело ступая по запорошенному снежком асфальту.
Ему было особенно досадно еще, и оттого, что с Парфеновым целый год носились, на него возлагали надежды как же, окончил с отличием училище, молодой, энергичный. Да поначалу и сам Парфенов вроде был парень как парень: благодарности получал, и Федотов его нахваливал. А потом закапризничал Правильно, значит, Федотов жаловался, упустили человека