Нет, Вайзер запретил нам ходить туда без него и сказал, что вся ложбина заминирована.
И вы ему
поверили?
Он никогда не врал, да и взрывы происходили в разных местах ложбины, и мы боялись на такую мину наступить
Директор резким движением, вместо того чтобы ослабить галстук, затянул его крепче.
Узнаешь это? Сержант показал мне фотографию черного ящика с рукояткой и рычажком, напоминавшим держалку от штопора.
Да, узнаю, это тот генератор, который Вайзер всегда куда-то прятал после взрыва.
А где он его взял? быстро спросил М-ский.
Не знаю, может, нашел вместе со всем остальным на кирпичном заводе.
Кстати, а что у него было там, на заводе, что он вам показывал, когда вы туда ходили?
Мы туда не ходили, на заводе мы встретились с Вайзером только один раз.
А как это было? подхватил сержант.
Где-то после второго или третьего взрыва Элька пришла к нам и сказала, если мы хотим заиметь настоящий автомат, то есть настоящий автомат для игры, то можем пойти с ней. Она не сказала куда и повела нас на старый кирпичный завод, где ждал Вайзер, и он дал нам ржавый автомат и немецкую каску мы тогда все время играли в партизан, и Вайзер сказал, что это для нас. И ничего больше нам не показывал.
Так-так, это в какой же части завода вы тогда были?
Возле печей, там, где вагонетки и рельсы.
И вы не видели ни подвала, ни боеприпасов, которые он там хранил?
Нет, только когда начались поиски и милиция нашла этот заваленный подвал, только тогда мы узнали, что там Вайзер хранил.
А раньше ни о чем не догадывались? Откуда, например, он взял генератор и порох для зарядов? Не спрашивали у него? Ни разу?
Спрашивали, но Вайзер сказал, что каска и автомат награда за то, что мы умеем держать язык за зубами, и когда он проникнется к нам доверием именно так он и сказал: проникнется к нам доверием, то мы получим что-то классное, но не раньше. Мы и не спрашивали.
Ну хорошо. Сержант был явно разочарован. А Вайзер в партизан с вами не играл?
Нет, когда нельзя было купаться, мы ходили на кладбище в Брентово, и он приходил иногда, но в войну никогда с нами не играл.
Войну он сам себе устраивал, но в другом месте, вставил М-ский, и директор кивнул, но ничего не сказал.
А вам не приходило в голову, что обо всем этом надо было рассказать кому-нибудь из взрослых? продолжал сержант. Что это может для всех вас плохо кончиться?
Я молчал: что я мог ему, человеку в гимнастерке и сетчатой майке, волосатому, как Тарзан, на такой вопрос ответить? И наконец выдавил из себя то, чего он ждал:
Да, сейчас я думаю, что мы должны были это сделать.
Вот именно, только сейчас, вмешался М-ский, но сержант прервал его:
Как вам пришло в голову этот старый автомат и каску дать в руки сбежавшему из больницы пациенту? Разве вы не знали, что он психически болен? Бегал по округе и пугал людей ну, кто до этого додумался?
Это было не так. Каску и автомат после игры, когда уже возвращались домой, мы всегда прятали в пустом склепе, в самом углу кладбища. А один раз пришли нет ни каски, ни автомата. И только потом кто-то нам сказал, что этот псих носится по Брентову в нашей каске и с нашим автоматом, но его самого мы не видели.
Если бы только это, вздохнул директор, расслабляя галстук, который теперь напоминал цветастую косынку пани Коротковой. Если бы только это, мальчики!.. Господи, что мне с вами делать но он не договорил, так как М-ский посмотрел на него грозно, и директор замолчал, как по мановению волшебной палочки, а сержант продолжал спрашивать:
А теперь скажи, сколько было всего взрывов и чем они отличались один от другого?
Сейчас, подсчитывал я в уме, взрывов было шесть, каждый раз по одному. Все были похожи, и только последний, о котором я уже рассказывал в прошлый раз, только тот, последний, был очень сильный, то есть сильнее всех остальных.
Та-а-а-ак, протянул сержант. Ну хорошо, а теперь, приятель, еще раз опиши подробно, что произошло в ложбине в этот последний раз.
Я говорил то же, что прежде, когда М-ский сделал мне «хобот», говорил медленно, чтоб не ошибиться, и все слушали внимательно, будто слова, вылетающие из моего рта, были червячками и каждого из них они разглядывали под лупой со всех сторон. А когда я закончил на том, как Элька и Вайзер исчезли за холмом, М-ский не выдержал и рявкнул:
Как вы могли их видеть, ведь они тогда уже погибли. Или ты хочешь нас убедить, что вы видели две души, улетающие на небо, а?
И он наклонился ко мне угрожающе близко, но сержант придержал его и велел мне подойти к столу, где он разложил военную карту, на которой ложбина была обозначена черными горизонтальными линиями.
Вы стояли здесь, возле ямы, да?
Да, совершенно верно, подтвердил я.
А гора, о которой ты говоришь, это склон ложбины, да?
Да, кивнул я.
Но вас отделяло от подножья ровно сто метров, как же ты можешь утверждать со всей уверенностью, что это были Вайзер и Вишневская? Может, вам только казалось, что вы их видите, а? Может, вы боялись подумать, что они взлетели на воздух, и кто-то, возможно Королевский, сказал: «О, вон они идут там, в гору», и со страху вы увидели их, так как очень хотели увидеть, верно? Ну признайся же, наконец.