Меня разбудил звук брякающих колокольцев, и, подняв глаза, я увидал, что рядом со мной пасутся четыре или пять коз. Как только я пошевелился, эти создания повернули ко мне головы с выражением бесконечного любопытства. Они не только не убежали, но стояли как вкопанные, оглядывая меня с ног до головы, ровно так же, как и я их. Затем послышались смех и болтовня, и ко мне приблизились две красивые девушки, лет 1718, одетые каждая в нечто вроде льняного балахона с поясом. Они меня заметили. Я сидел, не двигаясь, и смотрел на них, пораженный небывалой красотой обеих. Несколько мгновений они, в большом изумлении, смотрели то на меня, то друг на друга; затем, слабо вскрикнув от испуга, со всех ног кинулись прочь.
Вот так-то, пробормотал я, глядя, как они удирают. Я понимал, что лучше мне остаться на том же месте и встретить судьбу, какой бы она ни оказалась; если бы даже имелась и лучшая линия поведения, у меня не осталось сил, чтобы ей следовать. Раньше или позже мне все равно придется вступить в контакт со здешними обитателями, так пусть уж это произойдет раньше. Лучше не выказывать страха перед ними, как это случилось бы, если б я ударился в бега, и с криками «держи его!» меня поймали бы завтра или послезавтра. Стало быть, я сидел и ждал. Примерно через час я услыхал отдаленные голоса, возбужденно о чем-то переговаривающиеся, а несколько минут спустя увидал тех же девушек, ведущих ко мне группу из 6 или 7 мужчин, вооруженных луками со стрелами, а вдобавок еще и пиками. Делать было нечего, я продолжал сидеть не шевелясь, даже после того, как понял, что меня заметили, и сидел, пока они не подошли ко мне. Мы принялись внимательно друг друга разглядывать.
И девушки, и мужчины были очень смуглые, но не темнее, чем жители южной Италии или испанцы. Мужчины не носили брюк, но были одеты примерно так же, как арабы, которых я видел в Алжире. Внешность у них была весьма внушительная, они, все как на подбор, были крепкими и статными, равно как женщины их красивыми. На лицах у всех было выражение доброжелательное и даже любезное. Думаю, они бы немедля
меня убили, если б я выказал хоть малейшую склонность к насилию, но пока я вел себя спокойно, они, судя по всему, никакого вреда причинять мне не собирались. У меня нет привычки с первого взгляда обольщаться на чей-либо счет, но эти люди произвели на меня куда более благоприятное впечатление, чем я мог ожидать, и я без страха пристально рассматривал их лица. Всё это были мужчины в расцвете сил. С каждым из них я мог бы схватиться один на один, ибо мне как-то сказали, что у меня больше шансов добиться успеха благодаря моим телесным достоинствам: рост у меня 6 футов с лишком, сложен я пропорционально и силен. Но любые двое из них меня одолели бы, не будь я даже так измаян недавними приключениями. Внешность моя, похоже, удивила их больше всего, ибо у меня светлые волосы, голубые глаза и свежий цвет лица. Они не могли взять в толк, как такое вообще возможно; одежда моя также сильно отличалась. Глаза их с неустанным любопытством обшаривали меня с ног до головы, и чем больше они меня разглядывали, тем, кажется, меньше могли понять, что я из себя представляю.
Я поднялся на ноги и, опершись на дорожную палку, принялся нести подряд всё, что приходило в голову, обращаясь к человеку, который показался мне старшим среди них. Я говорил по-английски, хотя был совершенно уверен, что он меня не поймет. Я сказал, что не имею понятия, в какой стране сейчас нахожусь, что оказался в ней почти случайно, после ряда приключений, едва не стоивших мне жизни, и верю, что они не причинят мне никакого зла, когда я полностью завишу от их благорасположения. Всё это я высказал твердо и спокойно, почти не меняя интонации. Понять они меня не понимали, но переглядывались одобрительно казалось, им понравилось (по крайней мере, так я думал), что я не выказываю страха и не заискиваю перед ними на самом же деле, я настолько устал, что у меня уже не было сил бояться. Один из мужчин указал на гору, махнув рукой в направлении статуй, и изобразил на лице гримасу в подражание одной из них. Я засмеялся и картинно содрогнулся всем телом, они расхохотались и стали бурно переговариваться. Из их речей я не понимал ни слова, но думаю, они сочли весь эпизод моей встречи с истуканами забавной шуткой. Один из них выступил вперед и жестом предложил мне следовать за ними, что я без колебаний и сделал, ибо и помыслить не мог в чем-то им противоречить; тем более, я испытывал к ним искреннюю симпатию и почти не сомневался, что они не собираются сделать мне ничего дурного.
Примерно через четверть часа мы пришли в маленькую деревушку, выстроенную на склоне холма, с одной узкой улочкой и сгрудившимися в кучку домами. Крыши у домов были высокие, с нависающими краями. В стенах поблескивали застекленные окошки, впрочем, весьма немногочисленные. В целом деревня чрезвычайно напоминала те, в какие попадаешь, перейдя через Альпы по не самым известным перевалам и спускаясь с гор в Ломбардию. Предпочту обойти вниманием возбуждение, которое вызвало в деревне мое прибытие. Хотя в проявлениях любопытства недостатка не было, но грубости или хотя бы невежливости я не встретил. Меня привели в самый большой дом, принадлежавший, судя по всему, людям, меня задержавшим. Здесь меня радушно приняли; для меня был накрыт ужин, состоявший из молока, козьего мяса и овсяных лепешек, каковым яствам я и воздал должное. Однако всё время, пока насыщался, я не мог удержаться и нет-нет да поглядывал на двух красивых девушек, которых я первыми встретил и которые, похоже, смотрели на меня как на свою законную добычу и с полным на то правом, ибо ради любой из них я бы пошел в огонь и в воду.