А-а, мистер Эдмондс, сказал судья. Это истица?
Да, сэр, ответил Эдмондс.
Судья (он был совсем старик) наклонил голову и посмотрел на Молли поверх очков. Потом посадил их на переносицу и посмотрел на Молли сквозь очки. Он тихонько закудахтал:
Прожили сорок пять лет. Вы не могли их помирить?
Нет, сэр, сказал Эдмондс. Я пробовал. Я
Судья опять закудахтал. Он посмотрел на иск, который ему подложил секретарь.
Она, конечно, будет обеспечена?
Да, сэр. Я об этом позабочусь.
Судья задумался над бумагой.
Ответчик, видимо, не оспаривает иск?
Нет, сэр, ответил Эдмондс.
И тут он только тогда и понял, что Лукас пришел в зал, когда увидел, что судья нагнул голову и опять посмотрел поверх очков куда-то мимо него, а секретарь поднял глаза и сказал: «Ты, нигер! Шапку сними!» тут Лукас отодвинул Молли и подошел к столу, на ходу сняв шапку.
Ни оспаривать не будем, ни разводиться, сказал он.
Лукас ни разу не взглянул на Эдмондса. Насколько Эдмондс мог судить, он и на судью не смотрел. В голове мелькнула дурацкая мысль: сколько лет он не видел Лукаса без шапки; кажется, он и не знал, что Лукас седой.
Мы не хотим разводиться, сказал Лукас. Я передумал.
Вы муж? спросил судья.
Я? Да.
Говори судье: «сэр», сказал секретарь.
Лукас взглянул на секретаря.
Что? сказал Лукас. Судья нам не нужен. Я переду
Ах ты, наглая начал секретарь.
Подождите, вмешался судья. Он посмотрел на Лукаса. Вы поздно спохватились. Иск подан по форме, должным порядком. Сейчас я вынесу по нему решение.
Сейчас не надо, сказал Лукас. Мы не хотим развода. Рос Эдмондс знает, про что я говорю.
Что? Кто знает?
Ах, наглая сказал секретарь. Ваша честь
Судья опять остановил его жестом. Но смотрел он на Лукаса.
Мистер Рос Эдмондс, сказал Лукас.
Эдмондс, держа старуху под руку, быстро шагнул вперед. Председатель повернулся к нему.
Слушаю, мистер Эдмондс?
Да, сэр, сказал Эдмондс. Все правильно. Мы больше не хотим.
Вы хотите отозвать иск?
Да, сэр. Если можно, сэр.
Так, сказал председатель. Он сложил иск и отдал секретарю. Мистер Хьюлетт, вычеркните это из списка дел к слушанию, сказал он.
Старуха старалась идти сама, но на улице Эдмондсу пришлось почти нести ее.
Ну, ну, сказал он грубовато, все в порядке. Судью слышала? Слышала, как Лукас сказал: Рос Эдмондс знает, в чем дело?
Он чуть ли не на руках внес ее в машину; Лукас стоял позади. Но с ними в машину не сел, а сказал:
Обождите минуту.
Обождать? переспросил Эдмондс. Хватит, дождались. И все, чего можно от тебя ждать, получили.
Но Лукас уже пошел прочь. А Эдмондс остался ждать. Эдмондс стоял возле машины и видел, как Лукас перешел на ту сторону площади, где были магазины, прямой, в старой, красивой, ухоженной шапке, он двигался с непоколебимо важной медлительностью, в которой Эдмондс узнавал всякий раз ощущая укол в сердце нечто, доставшееся по наследству от своих старших родичей, так же как эта шапка. Лукас отсутствовал недолго. Вернулся не спеша, влез в кабину. Он принес пакетик конфеты, центов на десять. Вложил пакетик Молли в руку.
Вот, сказал он. Зубов у тебя не осталось, так во рту покатай.
сложная и вместе с тем лаконично-деловитая, со светлыми загадочными шкалами и тускло блестящими регуляторами. Лукас постоял, глядя на нее. Потом отвернулся. И после этого, до самого ухода, ни разу на нее не посмотрел.
Вот она, сказал он. Сплавьте ее.
Ладно. Уберем на чердак. Может быть, к весне тетя Молли про нее забудет, и ты попробуешь
Нет. Сплавьте ее куда-нибудь.
Совсем?
Да. Чтобы ее тут не было, чтобы я ее никогда не видел. Только не говорите мне куда. Продайте, если сумеете, а деньги возьмите себе. Но продайте подальше, чтобы я ее больше не видел и чтобы слуху об ней не было.
Так, сказал Эдмондс. Так. Он отодвинулся со стулом от стола и смотрел на этого человека, на старика, который возник где-то в трагических переплетениях его полусиротского детства муж женщины, ставшей ему матерью, который ни разу не сказал ему, белому, «сэр» и звал его за глаза а в лицо тем более Росом. Слушай, сказал он. Это не обязательно. Тетя Молли старая, у нее бывают странные идеи. Но о чем она не знает Никаких денег, закопанных, незакопанных, ты все равно не найдешь, ни здесь, ни в другом месте. И если тебе иногда захочется взять эту чертову игрушку, скажем раз или два в месяц, и побродить с ней ночь возле речки, будь она неладна
Нет, сказал Лукас. Сплавьте ее куда-нибудь. Я не хочу ее больше видеть. Писание говорит, человеку отпущено на этой земле семь десятков лет . За это время ему много чего хочется, и он много чего может получить, если возьмется вовремя. А я поздно взялся. Деньги тут есть. Те двое белых, что пробрались сюда ночью, они выкопали двадцать две тысячи долларов и ушли, пока их никто не заметил. Я знаю. И где они яму забросали, видел, и кувшин, где деньги лежали. Но мои семь десятков подходят к концу, и, видно, не про меня эти деньги.
ЧЕРНАЯ АРЛЕКИНАДА
Ты куда идешь? спросила она.
Домой иду, сказал он.
Что тебе там одному делать? сказала она. Тебе поесть надо. Идем поужинаешь.