Аппарата было два, ответил помощник. А Джордж и она клянутся, что Лукас двадцать лет гонит и продает виски чуть ли не на дворе у Эдмондса.
Лукас на секунду поднял глаза и встретил взгляд Эдмондса уже не укоризненный и не удивленный, а полный мрачного и яростного возмущения. Потом отвернулся, щуря глаза, прислушиваясь к разговору, к Джорджу Уилкинсу, который дышал рядом так, как будто спал крепким сном.
Но дочь не может давать показания против него, сказал комиссар.
Джордж зато может, возразил помощник. Джордж ему не родственник. К тому же он сейчас в таком положении, когда надо придумывать толковые ответы, и придумывать быстро.
Том, вмешался шериф, пусть это решает суд. Я всю ночь провел на ногах и до сих пор без завтрака. Я доставил вам арестованного, сто или полтораста литров вещественных доказательств и двух свидетелей. Давайте кончим.
Мне кажется, вы доставили двух арестованных, сказал комиссар. Он начал что-то писать на бумаге. Лукас, прищурясь, следил за его рукой. Я привлеку их обоих. Джордж может дать показания на Лукаса, а девушка на Джорджа. Она ему тоже не родственница.
Он мог бы внести залог и за себя и за Джорджа, не изменив
первой цифры на своем счету в банке. Когда Эдмондс сам выписал чек на сумму обоих залогов, они спустились к машине Эдмондса. На этот раз вел ее Джордж, а Нат сидела с ним впереди. До дома было семнадцать миль. Все семнадцать миль он сидел на заднем сиденье рядом с угрюмо кипящим Эдмондсом, и всю дорогу перед глазами были только эти две головы: дочери, которая забилась в угол, подальше от Джорджа, и ни разу не оглянулась, и Джорджа в сбитой на правое ухо ветхой панаме он даже сидя сохранял свою наглую осанку. Ладно хоть зубы не так скалит, как прежде бывало, когда на него смотрели, со злобой думал он. Да бог с ними, с зубами. И он продолжал сидеть в машине, когда она остановилась перед воротами, а Нат выскочила и помчалась, точно испуганная лань, к его дому, не оборачиваясь, ни разу не оглянувшись на него. Потом машина подъехала к конюшне, они с Джорджем вылезли, и он опять услышал дыхание Джорджа за спиной, а Эдмондс, уже пересев за руль, выставил локоть из окна и поглядел на них.
Выводи своих мулов! сказал Эдмондс. Какого черта ты ждешь?
Я думал, вы чего-нибудь скажете, ответил Лукас. Значит, родственники не могут показывать в суде против человека.
Насчет этого не беспокойся! Джорджу есть что порассказать, а он тебе не родственник. А если забывать станет, так Нат ему не родственница, и у нее тоже найдется что рассказать. Знаю, о чем ты думаешь. Но ты опоздал. Если Нат и Джордж попробуют сейчас пожениться, они и на тебя и на Джорджа наденут петлю. И вообще к черту. Когда с вами разберутся, я сам вас обоих отвезу в тюрьму. А теперь живо на южный участок у речки. Сегодня уж, черт возьми, ты послушаешься моего совета. Вот он: ни на шаг оттуда, пока не кончишь. А не успеешь до темноты не бойся. Я пришлю кого-нибудь с фонарем.
Он управился с южным участком до темноты; он и так собирался сегодня там закончить. Он привел мулов в конюшню, напоил, обтер, поставил в стойла, задал им корма, а Джордж в это время только распрягал своих. Потом он вышел за ограду и в ранних сумерках направился к своему дому, над которым в безветренном небе стоял дым вечерней готовки. Шел он не спеша и, когда заговорил, не обернулся.
Джордж Уилкинс, сказал он.
Сэр? сказал позади Джордж Уилкинс. Они шли гуськом, почти в ногу, в двух шагах друг от друга.
Чего ты добивался?
Сам не очень понимаю, сэр, сказал Джордж. Это Нат придумала. Мы вам навредить не хотели. Она сказала, если мы заберем и унесем котел оттуда, куда вы с мистером Росом наладили шерифов, и вы его увидите у себя на заднем крыльце, а мы вам поможем от него избавиться, пока шерифы туда не пришли, тогда, может, вы передумаете и одолжите нам денег ну, жениться нам позволите.
Хе, сказал Лукас. Они продолжали идти. Он уже слышал запах мяса на плите. У калитки он обернулся. Остановился и Джордж: поджарый, с осиной талией, шляпа набекрень даже в выгоревшем комбинезоне франт. Навредили-то не мне одному.
Да, сэр, сказал Джордж. Выходит, что так. Надеюсь, это будет мне уроком.
Я тоже надеюсь, сказал Лукас. Когда тебя посадят в Парчмен, у тебя будет время выучить его между хлопком и кукурузой, если не дадут ничего на третье и на четвертое.
Да, сэр, сказал Джордж. Тем более вы мне поможете там учиться.
Хе, сказал Лукас. Он не двинулся с места; почти не повысил голоса: Нат! И на дом не посмотрел, когда оттуда вышла девушка, босая, в чистом, застиранном ситцевом платье и яркой косынке. Лицо у нее распухло от плача, но в голосе была дерзость, а не слезы.
Не я подговорила мистера Роса звонить шерифам! крикнула она.
Только теперь Лукас посмотрел на нее. Он смотрел, пока дерзкое выражение не исчезло с ее лица, сменившись настороженностью и раздумьем. Он заметил, что ее взгляд скользнул мимо его плеча на Джорджа, потом снова остановился на нем.