Отчасти, может быть, и так, отвечал Овчаров, не совсем дружелюбно приняв наивный рассказ хозяйки. Грехи юности; кто не был глуп?.. И время было самое глупое Но это вздор. Жизнь загубила, Настасья Ивановна, вот что-с. Жизнь, да мысль, да поиски за лучшим для себя, для других в этом, вы не знаете, что тратится. Вот что-с.
Конечно, так, Эраст Сергеич, отвечала Настасья Ивановна, решительно не поняв своего гостя. Тот замолчал, поглядывая перед собою и машинально похлопывая в ладони. В комнате водворилась тишина; Оленька зевнула. Овчаров обдумал что-то и вдруг сказал:
У меня будет до вас просьба, Настасья Ивановна.
Какая? Сделайте милость, Эраст Сергеич Ваш батюшка с матушкой я их так любила что угодно просите, что могу.
Я боюсь только стеснить вас. Впрочем,
вы мне скажете это по совести. В город мне ехать не хочется; воздух мне необходим, а в Березовке некуда деваться. Я видел, у вас строится баня; если бы я мог поместиться в ней на лето.
Настасья Ивановна была несколько ошеломлена.
Как, в бане? Эраст Сергеич? Разве это можно? Такое беспокойное помещение Вот, если бы у меня в доме да как на горе
Настасья Ивановна вдруг понизила голос.
Как на горе, у меня гостья гостит негде.
О, нет, прервал ее Овчаров, я вам откровенно скажу, что люблю быть свободным. Это бы стеснило и вас, и меня. Если можно баню, я ее у вас найму.
Наймете? Что вы, Эраст Сергеич? Это даже обидно, вскричала Настасья Ивановна, покраснев.
Чем? Помилуйте!
Такая малость я отроду не слыхивала, какая может быть цена такой квартиры я и не придумаю Нет, пожалуйста, Эраст Сергеич.
Если так, я беру назад свою просьбу, отвечал тот хладнокровно.
Настасья Ивановна опечалилась. Овчаров продолжал:
Во всем нужен порядок, Настасья Ивановна. Вот немцы это понимают, а мы, русские, еще не поняли. Зачем вам терять ваши выгоды, а мне принимать от вас подарки или жертвы? Это все старая русская распущенность нравов, беспорядок один. Если я живу у вас, я вам решительно плачу за все. Лучше скажите, можно ли жить в вашей бане?
Настасья Ивановна была совсем озадачена. Оленька улыбалась не то насмешливо, не то весело.
Баня что ж, новая. Полки, слава богу, еще не поставлены. Двери готовы и петли; их только навесить. Она, пожалуй, и просторная; я сама не знаю, зачем я ее застроила такую большую Но как же вы будете там, Эраст Сергеич?
Настасья Ивановна выговорила это с такой грустью и беспокойством, будто соображая, нельзя ли как-нибудь сию минуту перестроить эту баню в барские хоромы.
И прекрасно, сказал Овчаров, если баня годится. Что же делать? Мы, русские господа, должны сживаться со всяким положением. Сами виноваты. Вот я разорил свой дом и плачусь за разорение Ну-с, теперь еще условие и просьба: я человек больной и всегда на диете. Мне лишь бы куриный бульон, кусок белого хлеба, какую-нибудь куриную котлетку в обед и стакан чаю утром вот и весь мой день. Могу ли я надеяться, что у вас сумеют приготовить и вы присмотрите за кухаркой?
Настасья Ивановна просияла.
Это что ж, Эраст Сергеич, это и говорить нечего. Я о себе без похвалы скажу: у меня, как ни у кого из соседей, и готовят, и во всем чистота. Вот вы бы попробовали кофей. И белый хлеб отличный печет Аксинья Михайловна И я сама
Хорошо, хорошо увидим. Впрочем, вы позвольте, я пришлю моего человека; он покажет кухарке, как для меня готовить. Я немножко прихотлив. Кухарке вашей я буду платить, а также и за все припасы.
Настасья Ивановна повернулась.
Непременно, продолжал Овчаров с торжественной твердостью. Чего недостанет или, может быть, дурно ведь вы извините, я знаю, что мы осуждены есть в деревнях, ну, тогда мой человек купит в городе; я распоряжусь.
Человека как же вы поместите с собою, Эраст Сергеич? спросила Настасья Ивановна уныло. В бане будет тесно. Я отдам ему в доме кабинет моего покойного Николая Демьяныча Но из дому вы не докличетесь далеко.
Я вовсе его не возьму сюда, а оставлю в Березовке, возразил Овчаров, засмеявшись кабинету мелкопоместного Николая Демьяновича. Во-первых, я привык обходиться один: в продолжение дня мне не нужно никакой услуги. Во-вторых, я терпеть не могу, когда лакеи вертятся без толку на глазах; все это наше старое русское барство, а я, слава богу, отучился от него за границей. Лакей мой будет приходить каждое утро из Березовки к моему вставанью; я ему прикажу, что нужно, вот и все. Прогулка будет ему полезна: и моцион, и не разленится. А помести я его у вас в доме да он пропадет. Пустится в россказни или будет спать без просыпу; весь свой навык потеряет. Нет-с, это порча. Вообще, этот столичный и выученный народ в деревнях сильно портится.
Это как вам угодно, Эраст Сергеич, сказала Настасья Ивановна кротко. Если понадобится и вы позволите, вам и моя дворня услужит.
Овчаров улыбнулся.
Благодарю вас. Теперь главное, существенное, из чего я решаюсь провести сезон в вашей бане, это сыворотка. Мне надо пить сыворотку.
Сыворотку? сказала удивленная Настасья Ивановна. Что уж об ней говорить? Коровы у меня есть, а этой дряни будет вволю.