В первой зале положено находиться служителям bussolanti, одетым в красные бархатные ливреи, расшитые папскими гербами; это как бы дворецкие, в чьи обязанности входит препровождать посетителей до дверей почетной приемной. В тот поздний час на скамье в углу сидел лишь один служитель, и в густом мраке его пурпурная ливрея казалась черной. Он поднял голову, глядя, как вошедшие углубляются во тьму, пришедшую на смену яркому дневному великолепию помещения. Потом синьор Скуадра и Пьер прошли через Залу жандармов, где, согласно правилам, обычно ожидали возвращения своих патронов секретари кардиналов и других высших сановников церкви. Здесь оказалось совершенно пусто, не видно было ни красивых голубых мундиров с амуницией из белой бычьей кожи, ни нарядных сутан, мелькавших тут в часы блистательных приемов. Пусто было и в следующей, меньшей зале, где помещалась дворцовая гвардия, набранная из среды римской буржуазии, эта гвардия щеголяла в черных мундирах с золотыми эполетами, в киверах с красными султанами. Аббат и его провожатый свернули вправо, где тянулась вереница других зал, и первая, куда они вошли, Зала гобеленов, зала ожидания с высоким расписным потолком, с восхитительными стенными коврами работы Одрана, на которых были изображены Христос, творящий чудеса, и свадьба в Кане Галилейской, тоже была пуста. Пусто было и в Зале гвардейцев-нобилей, где стояли деревянные табуреты, над консолью справа висело большое
распятие с двумя лампадами по бокам, а в глубине виднелась широкая дверь, ведущая в небольшое помещение, что-то вроде алькова с алтарем, где святой отец в одиночестве читает молитву, пока присутствующие, преклонив колена, стоят на мраморных плитах пола в соседней зале, сверкающей солнечной позолотой гвардейских мундиров. Пусто было и в почетной приемной, в тронной зале, где папа принимает до двухсот, трехсот лиц одновременно. Напротив окон, на невысоком помосте, стоит папский трон обитое красным бархатом золоченое кресло под балдахином такого же красного бархата. Рядом лежит подушка, на которой преклоняют колена при целовании туфли. Справа и слева, друг против друга, возвышаются две консоли, одна с часами, другая с распятием, а по бокам, на позолоченном деревянном подножии, два высоких канделябра со свечами. Обои из красного шелка с крупными пальмовыми листьями, в стиле Людовика XIV, достигают пышного фриза, обрамляющего потолок аллегорическими изображениями и фигурами; а восхитительный холодный мрамор пола только у самого трона устлан смирнским ковром. Но в дни особых приемов, когда папа пребывает в малой тронной зале или даже у себя в комнате, тронная зала становится попросту почетной приемной, где прелаты и высшие сановники церкви ожидают аудиенции в обществе посланников и гражданских чинов всех рангов. Их встречают здесь два почетных камерария один в лиловой сутане, другой в плаще и при шпаге, которым папские служители передают из рук в руки лиц, удостоенных высокой чести аудиенции у святого отца, и почетные камерарии сопровождают посетителей до дверей соседней комнаты, тайной приемной, чтобы сдать их на руки тайным камерариям. Эта приемная, самая роскошная и оживленная, обычно блистает поражающим великолепием мундиров и парадной одежды; волнение посетителей растет по мере того, как, проследовав через нескончаемую вереницу зал, восхищенные умело рассчитанным и все возрастающим великолепием, они с бьющимся сердцем, затаив дыхание, приближаются к святая святых, где пребывает единственный избранник. И в этот ночной час вокруг ни души, ни шороха, ни человеческого голоса: в дремоте пустующей валы лишь тишина снисходила с окутанного мраком потолка на обтянутый красным бархатом трон, да на консоли тускло горела коптящая лампа.
Наконец синьор Скуадра, который медленно, не оглядываясь и ни слова не говоря, шел впереди, на мгновение задержался у дверей тайной приемной, словно давая посетителю возможность немного прийти в себя, прежде чем он переступит порог святилища. Постоянно находиться здесь имели право одни только тайные камерарии, и одни только кардиналы могли здесь дожидаться, пока папа соблаговолит их принять. Когда синьор Скуадра отважился ввести сюда молодого священника, Пьера охватила нервическая дрожь: он догадался, что вступил в грозный потусторонний мир, лежащий за пределами рассудочного и суетного мира человеческого. Днем двери охранял караульный гвардеец-нобиль; но в это позднее время у входа не стоял никто, в комнате было пусто, как и во всех прочих; и, чтобы представить ее себе в часы приемов, следовало нарисовать в своем воображении тех весьма высокопоставленных и могущественных сановников в парадных одеждах, что обычно заполняли ее. Комната была узковатой, наподобие коридора, двумя окнами она глядела на новый квартал Прати-ди-Кастелло, и только одно окно, в самом конце, у двери в малую тронную залу, выходило на площадь св. Петра. Здесь, в простенке между окнами и дверью, за небольшим столиком обычно сидел секретарь, но сейчас не было и его. И опять такая же золоченая консоль с таким же распятием, и такие же две лампады по бокам. Большие стенные часы в футляре черного дерева с инкрустацией из меди мерно отсчитывали время. Единственной достопримечательностью тут были доходившие до самого потолка, украшенного раззолоченными розетками, обои из красного шелка, где желтые гербы в виде двух ключей и тиары чередовались с изображением льва, опустившего когтистую лапу на земной шар.