Водя пальцем по карте, Робеспьер продолжал:
- У англичан богатый выбор мест для высадки от Канкаля до Пэмполя. По слухам, Крэг склоняется к бухте Сен-Бриек, Корнваллис - к бухте Сен-Каст. Но это не столь существенно. Левый берег Луары удерживает армия вандейских мятежников, а что касается открытой местности от Ансениса до Понторсона, протяжением в двадцать восемь лье, то в случае надобности сорок нормандских приходов обещали свою помощь. Высадка состоится в трех пунктах: в Плерене, Ифиньяке и Пленефе; из Плерена они направятся на Сен-Бриек, а из Пленефа на Ламбаль; на второй же день они достигнут Динана, где содержится девятьсот пленных англичан, в то же время они захватят Сен-Жуан и Сен-Мэен и разместят там свою кавалерию;
на третий день две колонны пойдут - одна из Жуана на Бодэ, вторая из Динана на Бешерель; Бешерель, как известно, - естественная цитадель, и там неприятель установит две батареи; на четвертый день он будет уже в Ренне. А Ренн - это ключ ко всей Бретани. В чьих руках Ренн, у того победа. Если будет взят Ренн, падут Шатонеф115
и Сен-Мало. В Ренне у нас миллион патронов и пятьдесят полевых орудий.
- Которые они и зацапают, - пробурчал Дантон.
Робеспьер продолжал:
- Разрешите кончить. Из Ренна одна колонна пойдет на Фужер, вторая - на Витре и третья - на Редон. Мосты повсюду разрушены, но, как видно из этого донесения, неприятель сможет навести понтонные мосты и сбить плоты, кроме того, проводники укажут кавалерийским частям подходящее место для переправы вброд. Из Фужера они направятся на Авранш, из Редона - на Ансенис, из Витре - на Лаваль. Нант сдастся, Брест сдастся. Из Редона открывается дорога по всему течению Вилены, из Фужера на Нормандию, из Витре на Париж. Через две недели в рядах разбойничьей армии будет триста тысяч человек, и вся Бретань окажется в руках французского короля.
- То есть английского, - уточнил Дантон.
- Нет, французского.
И Робеспьер добавил:
- Французский король хуже английского. Прогнать иноземцев можно в две недели, а чтобы подорвать монархию, понадобилось восемнадцать столетий.
Дантон тем временем уселся, положил локти на стол и, подперев подбородок кулаком, задумался.
- Вы сами теперь видите, как велика опасность, - проговорил Робеспьер. - Из Витре англичанам открыта дорога на Париж.
Дантон поднял голову и хватил огромными кулаками по карте, словно по наковальне.
- Скажите, Робеспьер, а разве из Вердена пруссакам не открывалась дорога на Париж?
- Ну и что с того?
- Как ну и что? Прогнали пруссаков, прогоним и англичан.
И Дантон вскочил со стула.
Робеспьер положил холодную ладонь на пылавшую, как в лихорадке, руку Дантона.
- Поймите, Дантон, Шампань не стояла за пруссаков, а Бретань стоит за англичан. Отбить Верден - значит вести обычную войну; взять Витре - значит начать войну гражданскую.
Понизив голос, Робеспьер сказал холодно и многозначительно:
- Разница огромная.
И тут же добавил:
- Сядьте, Дантон, и поглядите лучше на карту, совершенно незачем молотить по ней кулаками.
Но Дантон даже не слушал.
- Это уж чересчур! - воскликнул он. - Ждать катастрофы с запада, когда она грозит с востока! Я согласен с вами, Робеспьер, Англия может подняться из-за океана, но ведь из-за Пиренеев подымается Испания, но ведь из-за Альп подымается Италия, но ведь из-за Рейна подымается Германия. А там вдали - могучий русский медведь. Робеспьер, опасность охватывает нас кольцом. Вне страны - коалиция, внутри - измена. На юге Серван пытается открыть врата Франции испанскому королю, на севере Дюмурье.116
переходит на сторону врага. Впрочем, он всегда угрожал не столько Голландии, сколько Парижу. Нервинд117
зачеркивает Жемап и Вальми. Философ Рабо Сент-Этьен118
- изменник, да и чего еще ждать от протестанта. Он переписывается с царедворцем Монтескью119
Ряды армии редеют. В любом батальоне сейчас насчитывается не более четырехсот человек; от доблестного Депонского полка осталось всего-навсего пятьсот человек; Памарский лагерь сдан; в Живэ имеется лишь пятьсот мешков муки; мы отступаем на Ландау; Вюрмсер,120
теснит Клебера; Майнц пал, но защищался он доблестно, а Конде подло сдался, равно как и Валансьен. Однакож это не помешало Шанселю, защитнику Валансьена, и старику Феро121
защитнику Конде, прослыть героями наравне с Менье122
- защитником Майнца. Но все прочие просто изменники. Дарвиль123
изменяет в Экс-ла-Шапель, Мутон124
изменяет в Брюсселе, Валанс изменяет в Бреда, Нейи125
изменяет в Лимбурге, Миранда изменяет в Мейстрихте; Стенжель126
- изменник, Лану127
- изменник, Лигонье128
- изменник, Мену129
- изменник, Диллон130
- изменник; все они паршивые овцы, расплодившиеся с легкой руки Дюмурье. Не угодно ли еще примеров? Мне подозрительны манеры Кюстина, я считаю, что Кюстин предпочитает взять, выгоды ради, Франкфурт, нежели, ради пользы дела, Кобленц. Франкфурт, видите ли, может выложить четыре миллиона контрибуции. Но ведь это же ничто
по сравнению с той пользой, которую принесет разгром эмигрантского гнезда, Утверждаю - это измена. Менье умер тринадцатого июня. Клебер, таким образом, остался один. А пока что герцог Брауншвейгский накапливает силы, переходит в наступление и водружает немецкий флаг во всех взятых им французских городах. Маркграф Бранденбургский ныне вершит делами во всей Европе, он прикарманивает наши провинции; вот посмотрите, он еще приберет к рукам Бельгию, похоже, что мы стараемся для Берлина. Если так будет продолжаться и впредь, если мы немедленно же не наведем порядок, французская революция пойдет на пользу Потсдаму, ибо единственным ее результатом будет то, что Фридрих Второй131