«Чего это он?» удивился Андреян.
Постой, молодец, сказал он. Это как же? «Цапнул» «беги» Чего цапнул?
Ужели я молвил «цапнул»? вроде смутился Кузька. Цапнул гм Не цапнул, а а а бацнул я сказал. Вот как я сказал! Ну, бацнул хохлатого по макушке и всё.
Разве что, заметил Андреян, пожав плечами.
Между тем путники наши пришли на площадь и сразу попали в невообразимую давку. Из кремлевских ворот как раз вынесся польский конный патруль и врезался в толпу. Андреяна с Сенькой стало швырять из стороны в сторону.
Андреян схватил Сеньку за руку. В это время ему показалось, что кто-то к нему за пазуху лезет. Андреян свободной рукой схватился за грудь и прижал к ней кошель с деньгами.
Человеческий водоворот закрутил, завертел Андреяна с Сенькой и наконец выбросил обоих на лужайку за церковью красоты несказанной. И Андреян и Сенька дух еще не перевели после давки на площади, а загляделись на купола, на девять куполов, которые все были разной формы и разной расцветки и походили на огромные чалмы. А вся церковь напоминала пышную связку каменных цветов.
«Ни в сказке сказать, ни пером описать», подумал Сенька словами тетки Настасеи, которая горазда была ребятам сказки сказывать. Бывало, как начнет, так у Сеньки от разных чудес прямо дух захватывало.
А площадь перед Кремлем гудом гудела, и торговцы драли здесь глотки на разные голоса.
Кричали пирожники:
Пироги горячие с потрохами, с перцем, с рубленым сердцем!
Им вторили сбитенщики:
Сбитень-кипяток, в нем инбирь и медок! Больно хорош! За кружку грош. Кружка в ведро.
Грей нутро!
У каждого торговца был свой стишок, один другого замысловатей. Но тут из толпы выбился Кузька.
Кузя! крикнул ему Сенька. Мы тут с тятей! Гляди, Кузя
Кузька, словно чем-то смущенный, подошел.
Видали? сказал он, почесывая правый бок. Как бьет!
Кто бьет? спросил Сенька.
«Кто бьет» Москва бьет! Только держись! Как кинуло меня, как швырнуло!.. Москва бьет с носка.
Москва бьет с носка, повторил Сенька. Москва белокаменная.
Теперь Сенька понял и это. Бока у него ныли, да и Андреян руки разминал и кошель свой за пазухой ощупывал.
Верно, что с носка, подтвердил он. А это, молодец, что же за храм будет?
Храм это Спаса-на-Рву, Василий Блаженный прозванием, объяснил Кузька, которому, видимо, на самом деле все в Москве было знакомо. Царь Иван Грозный построил, эвон кто! Вот каков это есть храм!
Да уж что уж только и развел руками Андреян. Чудеса! Чу-де-са Так как же нам, добрый человек, добиться в кузнечный ряд?
Пойдем! сказал Кузька.
И он повел Андреяна с Сенькой по торговым рядам, где люди тоже продавали и покупали, но не было ни такой давки, ни такого крика.
ПОЛТИНА БЕЗ АЛТЫНА
В одном ряду торговали мужскими шапками, и ряд этот так и назывался: шапочный мужской ряд. В другом ряду продавались лапти, и он назывался лапотным. В охотном ряду можно было купить живую и битую птицу; в домерном продавались домры и бубны; в суровском шелковые материи.
Андреян и Сенька только дивились всему этому изобилию разнообразных товаров, когда проходили вместе с Кузькой по пушному ряду, по коробейному, москательному, скорняжному, подошвенному, свечному, ветчинному, медовому, калашному Казалось, все богатства русской земли были свезены сюда, в белокаменную Москву, покупай, что хочешь, только денежки выкладывай! А Кузька все таскал и таскал Андреяна с Сенькой по рядам, переходя из одного торгового ряда в другой. Попутно он словно высматривал кого-то в толпе, но ни Андреян, ни Сенька не замечали этого, потому что в каждом ряду открывались новые чудеса.
Вот целая гора Козьмодемьянских сундуков, обитых белой жестью либо желтой латунью. Вот бухарский ковер величиной с целый огород. Вот индийская парча такой не увидишь ни у попа на ризе, ни на шубе у боярыни.
Ни Андреян, ни Сенька не обратили внимания, что было их с Кузькой трое, а каким-то путем стало четверо: рядом с Кузькой шагал теперь какой-то хват с серебряной серьгой в ухе, вышагивал как ни в чем не бывало, перекидываясь с Кузькой отрывистыми словами.
В сапожном ряду над дверьми лавок развешаны были сапоги разных цветов и размеров. У Андреяна сапоги совсем прохудились дырки от пропалин и заплата на заплате, и он решил заодно, на всякий случай, прицениться и к сапогам.
Приглянулись Андреяну добротные юфтевые сапоги на толстой подошве и железных гвоздях.
«Таких сапог, подумал Андреян, вовек не сносить, если не работать в них у горнушки. В кузне-то ведь искры летят во все стороны и от горнушки и от раскаленного железа, когда обковываешь его на наковальне. Ну да ладно! решил Андреян. В кузне и в старых сапогах еще потопчусь. А новые пока что пускай в сундуке полежат».
У Сеньки сапожонки тоже были не больно казисты. У Арины же и вовсе нет сапог: в лаптях ходит. Нет, не укупить Андреяну столько. Придется с этим подождать: может быть, как-нибудь прикопятся денежки. А пока что только прицениться.
Уважь скажи, обратился Андреян к владельцу сапожной лавки: во сколько эта пара станет?
Но торговец словно не расслышал слов Андреяна. Насупившись, он глядел куда-то мимо.