Возрастание нашей силы на плацдарме, перегруппировки, подготовка боевой техники, вывод частей на свои направления атаки вся эта многосложная организаторская работа не прекращалась ни днем, ни ночью.
Приказом командарма Рыбалко 166-й инженерно-танковый полк распределялся поротно между бригадами первого эшелона 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов.
Младший сержант Юшкевич, стоя на посту по охране командного пункта полка, напряженно и взволнованно провожал взглядом каждую боевую машину, проходившую на свои исходные позиции. Танки шли по лесным просекам в сторону Киева. Где-то там, в объятом пожаром городе, его мать. Жива ли она? Цел ли тот старенький деревянный домик в глубине двора на Жилянской, где они жили до войны?
Валентин рано потерял отца и совсем не помнил его. Только знал от матери, что отец был красным партизаном и хорошим человеком. Всей жизнью Валентин был обязан матери. Никого дороже у него нет. И вот, выпало освобождать ее от фашистов. Даже во сне не снилось, что так повезет. Он стал фронтовиком, еще не имея и шестнадцати лет от роду. А когда ему исполнилось восемнадцать, он уже сознавал себя по-настоящему закаленным бойцом, умудренным солдатским опытом не хуже иных усачей. Один Сталинград чего стоит И твердо решено: он не останется прикомандированным к штабу. Как только сменится с поста, сразу же пойдет к командиру полка. Подполковник поймет, почему ему надо быть только впереди. Ведь это же Киев! Родной Киев! Он, Юшкевич, пойдет за любым тральщиком. Вместе с саперами. Те будут дорасчищать и расширять проходы, а он прикрывать боевую машину от немецких истребителей танков. Глаз у него зоркий, рука твердая. Из автомата всегда бил без промаха. Ни гранатометчик, ни огнеметчик-ранцевик от него не укроются. Подполковник поймет Сам прошел огонь и воду. На каких фронтах только ни воевал! Как-то на формировке рассказывал, что с фашистами встретился в первый же день войны, под Стрыем. Был тяжело ранен под Мироновной. После выхода из госпиталя сражался под Харьковом, Штеповкой, Тамаровкой, Белгородом, Грайвороном, Корочей, Новым Осколом. Потом в районе Северского Донца, под Сталинградом, а теперь здесь. Трижды был тяжело ранен, но всегда после выздоровления стремился на фронт, к своим боевым товарищам. Неужели такой командир не пойдет навстречу ему, бойцу Юшкевичу? Не может такого быть
Валентин поделился своими мыслями со мной. Я обещал поговорить с командиром полка и свое обещание выполнил.
Вызови его ко мне, сказал Николай Михайлович.
Когда Юшкевич прибежал, Лукин спросил:
Ты что, хочешь идти с тралами?
Так точно, товарищ подполковник! Это же родной город! И мать здесь осталась Очень прошу
Все продумал? Сумеешь действовать, как надо?
Не подведу, товарищ подполковник.
Ну, смотри. Пойдешь со взводом Петренко. Вместе с саперами. Задача уничтожать истребителей танков.
У меня два автомата, товарищ подполковник. Один свой, другой трофейный, с Букрина. С патронами
Захвати гранаты.
Слушаюсь.
Запомни: прикрываться броней и во все глаза вправо, влево и вперед. Понял?
Так точно, понял. Спасибо, товарищ подполковник.
Иди, доложи командиру саперного взвода.
Есть! с сияющим лицом козырнул Юшкевич и побежал к саперам.
А Лукин и я отправились в танковые роты. Надо было проверить знание экипажами маршрутов выхода на исходные позиции после проведенной рекогносцировки.
В эти дни командир постоянно брал меня с собой, и я видел, как много сил и энергии вкладывал он в организацию боя, как настойчиво требовал максимальной отдачи от других.
Если обстановка на букринском
плацдарме действовала на него, да и не только на него, угнетающе, то здесь, на лютежском, чувствовалось, что ему все по душе. Здесь проявился весь динамизм его натуры. Командир не давал себе ни минуты отдыха; он мотался по танковым бригадам, с которыми должны были действовать тральщики, договаривался о надежном огневом прикрытии наших боевых машин, определял и уточнял задачи танковых рот и взводов в наступлении, организовывал разведку и доразведку минной обстановки у противника, изучал с экипажами маршруты выхода на исходные позиции, разыгрывал с ними в тылу различные варианты действий в глубине вражеской обороны, подробно разрабатывал вместе со штабом сигналы управления, следил за подтягиванием с левого берега всех тыловых подразделений и боезапасов.
Скоро освободим Киев и пойдем дальше, с твердой убежденностью говорил он танкистам. И эта его убежденность, его непоколебимая уверенность в успехе готовящейся наступательной операции передавались всем в полку и всех вдохновляли.
Не меньше сил в подготовку тральщиков к действиям вкладывал и Мугалев. Главное, о чем он заботился, что было в центре его внимания, это полная готовность тралов к боевой работе и организация тесного взаимодействия тральных рот с бригадами линейных танков при прорыве обороны.
Партийно-политическая работа в это время в полку проводилась под лозунгом «Освободим Киев к 26-й годовщине Октября!». В центре этой работы находились майор Василий Иванович Цетенко, парторг полка старший лейтенант Алексей Павлович Давыдов и парторги рот.