«Только бы проложить проходы только бы вывести», снова пронеслось в голове.
Вдруг, словно в конвульсии, дернулась земля и сразу наступила темнота. Выросшая откуда-то из-под земли черная завеса, словно песчаная буря, заслонила экипажу горизонт, закрыла небо.
Чумилин, Ваня, жив? окликнул по переговорному устройству командир своего механика.
Живе-ем, товарищ старший лейтенант!.. Вот рвануло, так рвануло! словно чему-то радуясь, отозвался тот.
А ты что-нибудь видишь?
Ничего! тем же удивленно-радостным тоном доложил механик.
Так останови машину!
Доедем! Я по ориентиру
Новый взрыв мины и новая густая пелена окутала машину. На этот раз, пройдя еще метров двадцать, водитель без всякой команды остановил танк.
Что там?
Забило триплекс.
Чумилин приоткрыл и резко захлопнул крышку люка. Осевший снаружи песок струйками посыпался вниз.
Ага! Вижу! он включил передачу, и машина снова пошла вперед.
Подрывая мины и уничтожая противотанковые орудия, оба тральщика миновали первое минное поле. Впереди, метрах в двухстах, начиналось второе.
Под усилившимся огнем противника экипажи Петушкова и Помялова с ходу врезались и во второе минное поле. Они подорвали еще четыре мины, когда Чумилин снова доложил, что ничего не видит.
Люк не открывать! приказал командир взвода. Веди вслепую. Я буду корректировать.
Не прекращая огня из пушки и пулемета, Петушков одновременно передавал механику по переговорному устройству команды, уточняя направление движения. До высоты оставалось немногим менее двухсот метров. Посмотрев назад, он еще раз убедился: Помялов неотступно идет следом и ведет точный огонь на поражение. За Помяловым различались линейные танки.
«Молодец! похвалил про себя старший лейтенант своего командира машины. И вдруг забеспокоился Где же наша пехота? Прижали огнем? Надо накрыть пулеметные
гнезда».
Едва взглянув вперед, он сразу понял, что его танк через мгновение сорвется в пропасть. Трал своими двумя правыми дисками завис над крутым обрывом.
Стой! Задний ход! успел крикнуть пр ТПУ Петушков и тут же для верности потянул механика за ворот комбинезона. Это означало: «Немедленно назад».
Чуть качнувшись, танк замер у края обрыва, потом рывками, понемногу начал пятиться к дороге.
Петушков почувствовал, как на лбу у него выступил холодный пот. «Вот так свободно могли бы загудеть»
Еще не до конца успели выровнять танк, как он вздрогнул всем корпусом от сильного удара и остановился. Командир быстро окинул взглядом членов экипажа: все невредимы.
Иван, выйди через аварийный и осмотри, ведя огонь по высоте, распорядился старший лейтенант.
Есть! прозвучал в наушниках голос Чумилина.
Петушков увидел, как тральщик Помялова вышел на линию с его «тридцатьчетверкой» и немного продвинулся дальше. Но в этот момент раздался взрыв, и машина Помялова застыла на месте.
«Что случилось? Где застрял Чумилин?» тревожно приникал командир взвода то к одной смотровой щели, то к другой. Спустя минуту он услышал в наушниках голос Помялова:
Подорвался на мине. Экипаж не пострадал.
Вернувшийся в машину механик доложил:
Снарядом перебита левая гусеница.
Тем временем линейные танки, проскользнув по проходам в минах, обогнали стоявших тральщиков и устремились к высоте. Но захватить высоту с ходу все же не удалось: слишком плотным был встречный огонь противотанковой артиллерии противника.
Тральщики и линейные танки поддержали своим огнем с места атаку нашей пехоты, которая и овладела высотой.
Связавшись по радио с командиром полка, Петушков запросил тягач для эвакуации машины Помялова. А перебитую гусеничную ленту своей «тридцатьчетверки» натянули и соединили силами экипажа.
Выполнив поставленную задачу, головной танк взвода вернулся на исходные позиции. Машина Помялова была отбуксирована на исходный рубеж, где к вечеру ее восстановили ремонтники.
Позднее стало известно, что дальнейшего успеха линейный танковый батальон не имел: он понес большие потери, и наступление приостановилось.
Как мог Помялов подорваться на мине? Этот вопрос не давал покоя ни Петушкову, ни Лукину, ни мне. Особенно был потрясен Мугалев. Когда подробно исследовали все на местности, стало ясно: танк подорвался при маневрировании. В тот самый момент, когда машина выравнивала свой боевой курс, ее подкараулила оставшаяся не взорванной мина. Но почему она осталась? Как могла затаиться и уцелеть на протравленной колее? Все терялись в догадках. Может быть, там не проходил трал? А может, на этом участке особо густое минирование, и нажимы-«шпоры» пропустили какие-то отдельные взрыватели? Неужели редковато поставлены? Вряд ли. Но подумать над этим следовало.
Много думал об этом случае и Петушков. И вот члены его экипажа усовершенствовали трал на свой манер: они переплели все нажимы по окружности пяти-шестимиллиметровой проволокой. Таким образом удалось заполнить внушавшие опасение промежутки между ними, и траление действительно стало более «чистым». Позднее в полку так были оплетены все тралы.
Действия тральщиков на других участках плацдарма показали, что если с проделыванием проходов они справлялись, то сильный противотанковый огонь и тяжелый рельеф местности исключали прорыв в глубину обороны противника.