Пошли по селу.
А однополчанина будто кто послал навстречу стоит уже на крыльце гостиницы, шляпу на затылок сдвинул всматривается в каждого, кто идет по улице.
Увидел группку ребят, которая окружала какого-то гражданина в ондатровой шапке, встрепенулся, сощурил глаза.
Сорок лет разделяло однополчан, сорок лет и еще сорок шагов и вот пошел обратный отсчет: 393837
161514
Красавчик!!! Ты откуда?!
Хохол!!! А ты-то как здесь очутился?! Это были их шутливые прозвища во время войны.
Нет больше сорока лет между ними! Они снова: в том году, в том дне, в котором, расстались!
Бросились обниматься. Тискали один другого, будто проверяя, на самом ли деле друг рядом, не привиделось ли, поднимали в объятьях, хлопали по плечу. Ондатровая шапка и шляпа упали на землю, они топтали их, не замечая. Ребята подняли шапку и шляпу, стояли неподалеку, сами еле сдерживая слезы.
Во все глаза смотрели на необыкновенную встречу Галя Крецу, Эльвира Доброничка и Лиля Кольцюк, только сейчас понимая, чего стоит их дело, их переписка с ветеранами войны
Потом оба Леонтьевича ходили по отвоеванному ими у немцев селу, узнавая и не узнавая его. Пошли на места боев, скрытые пашнями, которые похоронили в себе окопы и осколки, ржавые пулеметные ленты й гильзы.
Вспоминали распутицу и холода тех дней. Но такими жаркими были бои, что только тогда замечали солдаты холод земли, когда падали на нее ранеными. Вспомнили Ежова, разведчика, въехавшего в село на белом коне и напоровшегося на немецкий танк. Говорили о Федоре Гомузинском, который шел в атаку вместе со своим сыном, сын в: той атаке погиб. Отец вынес тело сына из боя и похоронил в саду первого же дома в селе Подвирьевке, что было занято сразу после Медвежи
Долго стояли вместе с красными следопытами у памятника погибшим за освобождение села. И за фамилиями на могилах видели однополчане лица живых друзей, тех, с которыми освобождали Молдавию от фашистов холодной и жаркой весной 1944 года.
«Желторотые» верят в победу
Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, в вашей квартире живет участник Великой Отечественной войны?
Нет, такого нет
Извините, пожалуйста. До свидания!
Шаги по лестнице. Снова звонок.
Здравствуйте! Скажите, пожалуйста
Папа! Тут спрашивают участников войны. Тебя можно назвать участником?
А кто спрашивает?
Пионеры.
Скажи, что меня называли партизаном.
Ой, партизаны нам тоже нужны! Можно войти?
Здравствуйте! Мы следопыты из восьмой школы. Вы партизан? То есть извините, вы бывший партизан?
Я же сказал: меня называли партизаном
Оккупанты.
А за что?
Ну Видать, за дело.
Ой, а вы расскажете нам об этом?
Следопыты семиклассницы Света Ершова и Таня
Руденко усажены на диван, а хозяин квартиры Валентин Николаевич Шлягун, сидя на стуле, начинает рассказ.
На румынской границе с Венгрией стоит городок Аюд. Там у буржуазной Румынии в годы войны была политическая тюрьма. В этой тюрьме в сорок четвертом году сидели несколько ребят из Сорок и окрестных сел и я с ними.
Докатились до Аюда залпы тысяч орудий, заговоривших 20 августа, в час начала Ясско-Кишиневской операции, и в политической тюрьме лязгнули тяжелые засовы на дверях, заскрипели замки
Выходите! раздались голоса за дверьми. Выходите все! Вы свободны!
Мы ничего еще не знали о Ясско-Киши невской операции, о Кицканском плацдарме, об освобождении Молдавии. Я видел перед собой только тюремный коридор, открытые двери камер и множество людей. Они, как и я, растерянно оглядывались, не догадываясь о событиях на востоке, открывших двери политических тюрем буржуазной Румынии
Приговор военно-полевого суда 3-го армейского корпуса, объявленный 7 апреля 1944 года, приговорил Валентина Шлягуна к 10 годам каторги. Вместе с ним были приговорены к каторге и конфискации имущества еще 13 человек: дали кому 10, кому 15, кому 20, а кому и 25 лет! Еще 8 человек после суда были отправлены в тюрьму. А бывшего шахтера Георгия Гуменного приговорили к расстрелу и привели приговор в исполнение.
Но даже после суда и приговора судьи недоумевали. Эти желторотые юнцы из Сорок, восемнадцатилетние, девятнадцатилетние, родившиеся при румынской власти, ею, можно сказать, воспитанные, создали в сорок втором подпольную организацию и выступили против них! Немецкая и румынская армии далеко на востоке, идет битва за Сталинград, битва на Волге, са-мой русской из русских рек, а они пишут на стенах и заборах: «Да здравствует Красная Армия!» Пишут на русском языке: «Долой немецко-румынских оккупантов!»
На что эти юнцы надеются? Откуда у них такая вера в Советы, в победу?
В 1942 году они писали на стенах домов: «Победа будет за нами!»
За кем это «за нами»? С кем они вместе?
В 1918 году в Сороки, как и во всю Правобережную Молдавию, вошли войска буржуазной Румынии. Во многих местах оккупантов встретили пушками и пулеметами. В Бендерах рабочие-железнодорожники обшили металлическими листами вагоны, превратили их в бронепоезд и вывели его навстречу непрошеным гостям. Оружием встретили румынские войска в Хотине и Сорокском уезде