Он просыпается, вытирает со лба холодный пот, слышит, как то бешено колотится, то замирает сердце.
Неспешно тикают часы, вокруг ночная тишина. За окном ровный оранжевый свет фонарей, изредка прошумит по асфальту машина.
А ужас от падения в черную пустоту еще не ушел, какое-то время он еще будет держать в напряжении сердце, хотя сознание уже справилось с ночным кошмаром, дав ему название: опять снилась война.
Таким полковника не знает никто.
Сын военного, он тоже учился военной науке почти двадцать лет. Была сначала кавалерийская школа, где числился курсантом и Лев Доватор, будущий генерал-майор, будущий Герой Советского Союза. Потом служба в кавполку. Снова учеба: бронетанковая академия, куда он попал в 1939 году. Когда началась война, еще учился
Фронт. Наступление немцев. Фашисты прорвались у Белой Церкви на Украине дивизию поставили в оборону: 3 тысячи сабель, без тылов, без артиллерии, без средств ПВО. Сабли против танков
Отходили с боями, теряя представление, кто где находится, не зная, как далеко зашли немцы, откуда их ждать.
Окружены. Штаб и документы пока с ними. Получили приказ на прорыв из окружения.
Штабная группа сидела в сельской хате, решала, как лучше выполнить приказ. Вбежал красноармеец.
Танки! Три! Идут на штаб!
Три? Ерунда. Сожжем!
Стали распределять бутылки с зажигательной смесью. Медсестра Соня тоже подошла.
Ты зачем тут?
Я тоже хочу.
Танки же!
Показала маленький пистолет.
Я им!..
Он взял автомат, бутылку, вышел из хаты. Глянул По широкой низине шли на село не три танка, а тридцать-сорок, растянувшись на три километра. Они уже стреляли, били из пулеметов. Пули пока свистели над головой.
Первый танк зажгли, попав в него бутылкой. Загорелся и второй. А третий снарядом прошил штабную машину с документами та вспыхнула.
Танки стали стрелять по хатам термитными снарядами.
Пламя слилось в стену высотой до неба.
Уходили по кукурузному полю. Танки били вслед из пулеметов.
Он так и не узнал,
откуда пришли пули, сильно толкнуло в руку, плечо и в бок. Упал лицом в землю, никак не мог подняться и не понимал, почему не слушается правая рука.
Все же оказался на ногах, куда-то пошел, не чувствуя тела.
Шагал, падал, снова подымался, видя перед собой все ту же стену жаркого пламени, которая, казалось, окружала его. Шагал, боясь оступиться в какую-то яму, чудилось она у него на пути
Очнулся в машине от тряски, жары, страшной жажды и боли. Машина неслась по бездорожью. Его голова была на коленях Сони, медсестры.
Потом перенес 27-дневный плен, где наш врач, тоже пленный, ампутировал вернее сказать, отпилил загнивающую руку. Была дезинтерия, трупы, целая яма с трупами, куда он однажды, выйдя ночью из помещения, где их держали, свалился. Раны гноились, часто впадал в беспамятство. И неизвестно, что это было, галлюцинация, явь? за ним приходили партизаны.
Они вывели его из лагеря, охраняемого немцами. Вот ведут под руки, какой-то забор сзади двое ребят с немецкими автоматами, один из них в кубанке Вдруг немецкий патруль. Его прислоняют к забору, начинается перестрелка Чей-то горячий шепот прямо в ухо:
Ты извини, не вышло на этот раз. Мы за тобой еще придем.
Снова лагерь, беспамятство, жарко, жарко
Что это было, он не знает до сих пор. Явь? Или галлюцинация?
Из плена вырвался, назвавшись стрелочником Красько, 1 попал, мол, под бомбежку, где и потерял руку.
Был после этого 500-километровый пеший путь к своим, голод, холод уже шла зима, переход линии фронта. На 73-и сутки после ранения попал наконец в свой госпиталь. Из госпиталя вышел только через два месяца.
И когда уже привык, что снова называют майором и, прежде чем обратиться, спрашивают, как положено, разрешения, когда почувствовал, что вернулся в армию, комиссовали по чистой и отправили домой.
Вместо правой руки вдел в рукав новой шинели негнущийся протез. Сел в поезд, идущий на восток, к Уралу. Было начало 1942 года
Он навсегда остался человеком из сорок первого, и сон ему всю жизнь будет сниться один и тот же: багровая стена пламени, которая сменится через несколько мгновений черной пустотой, куда он, раненый, падает, пустотой бессознания.
Но, приехав к своей семье, эвакуированной в деревню под Пензой, Красовский не успокоился, не смирился со своим положением. Он требует восстановления в армии, доказывает всем, что кадровый военный может приносить пользу и будучи инвалидом. Пишет в Москву, потом едет туда И вскоре становится заместителем начальника штаба дивизии запасных частей в Ижевске, а потом и начальником штаба.
Ижевск, Чебоксары, Калинин запасные части передислоцируются на запад
С 1942 года Красовский готовит солдат и офицеров для фронта, делясь с ними богатейшими знаниями военного дела и непосредственным опытом схватки с врагом.
Победный 1945 год он встретил в Кишиневе.
В 1965 году, когда ЦК ВЛКСМ объявил начало похода по местам Боевой Славы, Е. И. Красовский возглавил поиск безымянных солдатских могил.
Глубоко личное, он ведь тоже мог тогда, в августе сорок первого, безымянно лечь в землю, слилось в его сердце с общей болью, а боль эта была огромна: тысячи и тысячи чьих-то отцов, сыновей, братьев ушли на фронт, погибли и не найти их могил, потому что нет над ними никакого знака, кроме травы, деревьев и высокого синего неба, в котором носятся быстрые ласточки или проплывают белокрылые мирные самолеты.