К счастью, немец повернул влево, и его тут же окликнул часовой:
Пароль?
Гаубица.
Гамбург, ответил отзывом часовой.
Гитлеровцы сошлись и завели беседу. Портеров хорошо знал немецкий язык и внимательно их слушал. Один из солдат рассказал, что он охраняет землянку самого генерала Корфеса командира 295-й пехотной дивизии, что к генералу пришли еще какие-то большие начальники и пускать к ним никого не велено.
Поговорив, немцы разошлись. Один направился вдоль оврага, а тот, который охранял генеральскую землянку, стал бегать из стороны в сторону, топая озябшими ногами. Вскоре он забежал за кирпичную стену и остановился, удивленно уставившись на неизвестных солдат в белых маскировочных халатах. То ли он принял советских разведчиков за своих, то ли просто испугался, но у Портерова не было времени на размышления. Надо было действовать, и самым решительным образом.
Уйди, ворона! прикрикнул он на часового на чистом немецком языке. Видишь, люди делом заняты!..
Гитлеровец обиженно скривился и повернулся спиной. Козырев кошкой прыгнул ему на плечи и свалил на землю.
Не теряя времени, Портеров распахнул дверь землянки и, подняв над головой гранату, крикнул:
Хэнде хох! Руки вверх!
Генералы, сидевшие за столом, от неожиданности растерялись. Они вскочили с мест, вытянув к потолку дрожащие руки. Но высокий грузный немец с сизо-багровым лицом и большими мешками под глазами передернул плечом и крикнул:
Часовой, часовой!
Тише, боров! зло выругался Портеров. Твой ангел-хранитель отправился с докладом к всевышнему.
Как ты смеешь оскорблять генералов, варвар? взвизгнул гитлеровец и схватился за пистолет. Но, увидев за спиной Портерова богатырскую фигуру Ермишина с автоматом наготове, обмяк.
Не торопитесь, господин генерал. Ваш командный пункт окружен батальоном автоматчиков, и всякое сопротивление бесполезно. Прошу оружие на стол и на выход шагом марш.
Генералы переглянулись, поспешно выложили на стол пистолеты и, запахнув шинели, вышли за Ермишиным.
Кругом было тихо, безлюдно. Только возле кирпичной стены маячил часовой. Толстый генерал рванулся было к нему, но часовой спокойно по-русски предупредил:
Осторожно, генерал, поскользнуться можно.
Немец опустил голову и покорно зашагал дальше. Однако через минуту вдруг остановился и потребовал дать ему и его коллегам возможность взять с собой необходимые вещи.
Сейчас это лишнее, господин генерал, ответил Портеров, стараясь быть спокойным. За вашими вещами мы пришлем.
Но немец не думал уступать. Тогда Козырев с Ермишиным связали ему руки назад и заткнули рот носовым платком. То же самое ради предосторожности сделали и с другими тремя пленными.
Так оно спокойнее будет, рассудительно проговорил младший лейтенант и показал на часы
Переполох у немцев начался, когда уже подходили к Волге. Послышалась беспорядочная стрельба, крики.
«Наверно, хватились своих генералов», решил Портеров и, предупреждающе показав пленным гранату, скомандовал:
Бегом!..
Но те не прибавили шагу.
Бегом! повторил младший лейтенант и нажал плечом на толстого.
Гитлеровец повалился на снег и демонстративно вытянул ноги.
Саботировать, гад?! Не выйдет! зло пробормотал Ермишин.
Он подскочил к нему, схватил поперек туловища, вскинул, как мешок с зерном, на плечо и пустился к реке.
Выстрелы слышались все
ближе и ближе.
«Может, прикончить этих фашистов, пока не догнали? подумал Портеров. А зачем тогда ходили?..» И он махнул рукой, приказывая ускорить шаг.
Чтобы не попасться противнику на глаза, Портеров заставлял своих спутников то ложиться и ползти, то вскакивать на ноги и перебегать открытые места. Толстый генерал, которого Ермишин уже сбросил с плеч, старался бежать впереди всех, видимо боясь, как бы не попала в спину пущенная вдогонку немецкая пуля.
Наконец все свернули вправо, под крутой берег Волги.
Встретили их работники разведотдела армии. Оказалось, Портеров со своими боевыми товарищами привел командира 295-й немецкой пехотной дивизии генерала Корфеса, а также командиров корпусов генералов Пфеффера и фон Зейдлиц-Курцбаха и полковника Дисселья начальника штаба дивизии.
Командарм В. И. Чуйков, узнав о пленении важных гитлеровцев, вышел из своего блиндажа, поблагодарил боевых воинов и расцеловал их.
Что это у вас с ухом? спросил он Ермишина.
Вот этот толстый укусил. Я его на плечо, а он за ухо. Зубастый!
Ничего, мы им зубы пообломаем скоро, сказал командарм. Сталинград это не Париж.
Вера
У одной из коек стояла девушка в солдатской гимнастерке и поила раненого бойца из потемневшей от времени жестяной кружки.
Спасибо, сестрица!
Спи, родненький, спи
Девушка бережно опустила его голову на подушку и устало присела на табурет. Опершись подбородком о маленькую огрубевшую ладонь, она долго смотрела на дымный огонь коптилки. Потом достала из кармана гимнастерки сложенное треугольничком письмо со знакомым почтовым штемпелем, развернула и снова в который уже раз! начала его перечитывать.
Это было письмо от подруг. Они поздравляли ее, Веру Седову, с правительственной наградой, желали здоровья и скорого возвращения в родные края. Дальше девушки описывали, как ходили к директору института и просили отпустить их на фронт. Но директор ответил, что учение это тоже выполнение гражданского долга перед Родиной, и отправил их в аудиторию слушать лекцию по сопротивлению материалов.