Нашей армии предстояло прорвать позиционную оборону гитлеровцев на участке Выборув, Стшижина, затем обеспечить ввод в прорыв 2-й гвардейской танковой армии на рубеже Гнеевице, Заборув, Гощин и во взаимодействии с ней, а также с 61-й и 8-й гвардейской армиями решить ближайшую задачу фронта по созданию условий для окружения и уничтожения варшавской группировки противника.
Ближайшая задача армии заключалась в том, чтобы решительными наступательными действиями прорвать вражескую оборону, разгромить и уничтожить противника во всей ее тактической глубине и овладеть плацдармом на северном берегу реки Пилица. Директивой предусматривалась и дальнейшая задача армии уничтожить оперативные резервы противника и, не давая им закрепиться на промежуточных рубежах, уже на 12-й день выйти на реку Бзура.
Таким образом, наступление 5-й ударной армии планировалось на глубину 150 километров при среднесуточном темпе продвижения войск на 1315 километров.
После окончания военной игры настроение у всех было приподнятое. И когда мы были приглашены Г. К. Жуковым на товарищеский ужин, то за столом царило веселое оживление, по-студенчески молодо звучали песни. Словом, все отдыхали душой. Ведь в годы войны для этого так редко было и время, и нужное настроение.
Маршал Г. К. Жуков любил народные мелодии. И мы все, тесно усевшись вокруг Георгия Константиновича, дружно пели русские и украинские песни...
Вскоре штаб 5-й ударной разработал план предстоящей армейской операции. Нужно отметить, что процесс выработки решения проходил в творческой обстановке. И в этом была большая заслуга командующего и начальника штаба армии. Они умели создать ту непринужденную и деловую атмосферу в работе штаба и управлений, в которой так полно раскрываются способности и таланты людей.
Направление главного удара, 6-километровый участок прорыва и общая задача нашей армии были указаны в оперативной директиве 1-го Белорусского фронта. Командарму и штабу предстояло найти оптимальное решение, определить задачи стрелковым корпусам, этапы операции, построение боевых порядков соединений и решить многие другие вопросы, влияющие на успех дела.
Бессонные ночи проводил командарм, напряженно работали Военный совет и штаб армии. Дел и забот хватало и операторам полковника С. П. Петрова, и разведчикам полковника А. Д. Синяева, и артиллеристам генерал-майора П. И. Косенко. Все усилия служб и родов войск нужно было увязать, согласовать по месту и времени, объединить в единое целое. Именно этим занимался штаб армии, возглавляемый А. М. Кущевым, который стал в сентябре генерал-майором.
Энергичный, подвижный, Александр Михайлович Кущев, казалось, никогда не отдыхал. Человек высокой культуры, он хорошо знал и любил штабную работу, умело руководил подчиненными. В армии все знали его «конек» контроль за исполнением приказов и боевых распоряжений Военного совета и штаба армии. Исключительно пунктуальный во всем, Кущев добивался и от других такой же высокой дисциплины. Причем делал это так, что не сковывал инициативы подчиненных ему офицеров и нижестоящих штабов. Генералы Н. Э. Берзарин и А. М. Кущев, разрабатывая планы операций, с полуслова понимали друг друга. Такое взаимопонимание и подлинная фронтовая дружба были нормой в отношениях
между всеми членами Военного совета, командующими родами войск и начальниками служб штаба армии. Такая деловая, товарищеская атмосфера в Военном совете, штабе и политотделе армии во многом способствовала успешному решению самых сложных вопросов даже в быстро менявшейся боевой обстановке.
Первоначально штаб предлагал оперативное построение армии сделать в два эшелона. Это вытекало из установившихся взглядов на организацию и осуществление прорыва. Весь опыт войны показывал, что при взломе сильно укрепленной обороны противника, а именно такую оборону нам предстояло преодолевать, армии на главном направлении имели, как правило, двухэшелонное построение. Но Н. Э. Берзарин посчитал нужным поступить иначе.
Нет, дорогие товарищи, сказал он, ознакомившись с предварительным вариантом, армия должна иметь одноэшелонное оперативное построение все корпуса в линию. И вот почему... Николай Эрастович взял в руку карандаш и склонился над картой. Посмотрите сюда. В нашем распоряжении ограниченный плацдарм, который позволяет иметь глубину оперативного построения лишь на десять двенадцать километров. Тесно, очень тесно для двух эшелонов. Это первое. Затем нам надо нанести мощный первоначальный удар для быстрого прорыва тактической глубины обороны. Ведь так?
Да, так, согласились все члены Военного совета.
Значит, основные силы надо сосредоточить в первом оперативном эшелоне.
А чем же мы будем наращивать усилия на главном направлении, чем громить оперативные резервы врага? спросил генерал А. М. Кущев.
Не забывайте, Александр Михайлович, ответил командарм, что в нашей полосе вводится в прорыв Вторая гвардейская танковая армия. Она и будет развивать успех. Да еще у нас будет армейский резерв усиленная стрелковая дивизия...
Логика рассуждений генерала Берзарина была убедительной и четкой. Я невольно залюбовался Николаем Эрастовичем в эти минуты: вдохновенный взгляд, энергичные жесты, ясное изложение мыслей человек творил. Его решение соответствовало основной идее всей фронтовой операции и вытекало из сложившейся обстановки, которую командарм всесторонне и глубоко оценил.