заполнила команда красноармейцев. За один час нужно было убрать помещение, заменить столы, накрыть их и сервировать на 200 человек. Уже через двадцать минут зал нельзя было узнать. Еще во время заседания на большой закрытой веранде, примыкающей с тыльной стороны к залу, готовились столы. Теперь их вносили, через окна убирали лишнюю мебель. Вскоре сервировка была закончена. Осталось внести вазы с цветами и некоторые блюда. Выставили графины и бутылки с водкой и вином.
Я подошел к Н. Э. Берзарину. В это время начальник АХО штаба нашей армии майор Б. Р. Райхельд докладывал ему, что к банкету все готово, а потом спросил:
А чем кормить немецкую делегацию не красной же икрой?
А в самом деле чем? пожав плечами и повернувшись ко мне, спросил Николай Эрастович, затем добавил: Подумать только, какие вопросы возникают при подписании акта о безоговорочной капитуляции!
Признаться, в таком деле я был плохим советчиком, так как тоже ничего не знал о принятых в таком случае нормах международного этикета. К тому же фашистская делегация по своему составу представляла собой группу не только сановитых гитлеровских военачальников, но и главных военных преступников.
Решили посоветоваться с маршалом Г. К. Жуковым. Вопрос оказался и для него неожиданным. Георгий Константинович пожал плечами и обратился за советом к А. Я. Вышинскому. Андрей Януарьевич, лукаво ухмыляясь, сказал:
Они сегодня по горло сыты актом о безоговорочной капитуляции. А чем их кормить, вопрос не дипломатический. Решайте сами...
Маршал Жуков, с минуту помолчав, сказал:
Когда-то Гитлер с Кейтелем настолько верили в успех запланированного захвата Ленинграда, что заранее отпечатали билеты на банкет в «Астории». Не пришлось им праздновать в ленинградском ресторане. А теперь они побиты. Не будем мелочиться кормите их всем, что подготовлено для банкета. И обязательно подавайте на тарелках с вензелями имперской канцелярии. Давайте без ограничения и напитки. Пусть запивают свое поражение... Только я думаю, что это им впрок не пойдет!
Слова маршала оказались вещими. Прошло некоторое время, и мы узнали, что вскоре после возвращения под английским конвоем в западную зону Фридебург покончил жизнь самоубийством, бросившись в пролет лестницы. Кейтель, как известно, позже предстал перед судом Международного трибунала в Нюрнберге, и суд народов единогласно приговорил его к смертной казни через повешение. В ночь на 16 октября 1946 года приговор был приведен в исполнение...
К условленному часу в холле стало многолюдно. Появились и представители прессы. Как только объявили о перерыве, наши и зарубежные корреспонденты газет, радио и телеграфных агентств первыми покинули зал. Им было не до «обеда в два часа ночи», как назвал этот торжественный прием один из газетчиков. У них, лишь недавно «отписавшихся» о впечатлениях при встрече союзников на Темпельгофском аэродроме, теперь снова настала жаркая пора. В те минуты всех их притягивал к себе другой «магнит» наш армейский узел связи. Он находился в полуподвальном помещении того же здания. В то время связаться из Карлсхорста с другими странами можно было только через Москву. Начальнику связи штаба армии полковнику В. В. Фалину и командиру 8-го отдельного армейского полка связи полковнику А. Л. Файнштейну пришлось выдержать не одну баталию с атаковавшими их журналистами, каждый из которых стремился первым передать корреспонденцию.
...Бывший комсорг нашего армейского 8-го отдельного полка связи, а впоследствии директор Центрального музея В. И. Ленина О. С. Кривошеина рассказывала, какой восторг охватил всех дежуривших на узле связистов, когда они узнали, что уже подготовлен и согласован текст акта о капитуляции гитлеровской Германии. Девушки пустились в пляс, а некоторые связисты, выбежав на улицу,, стали стрелять в воздух... Генерал Н. Э. Берзарин, выяснив, в чем дело, наложил взыскание на командира части, но затем, поняв, какими высокими человеческими чувствами вызван проступок, в два часа ночи отменил свое приказание.
Мы с заместителем командующего армией генерал-майором А. Б. Бариновым, посетив узел связи, вышли на улицу. Перед зданием было многолюдно. Офицеры наслаждались ночной прохладой и тишиной. Маскировки не было. Ярко светились люстры в здании штаба. В холле, куда мы вошли, стояли группами, расхаживали, кое-кто даже в обнимку, офицеры, генералы, дипломаты.
Настроение у людей было чудесное. Победа просто пьянила всех! Боевые товарищи оживленно рассказывали друг другу о последних сражениях, вспоминали сослуживцев, делились мыслями о мирном будущем.
Замечательный военачальник, командующий 3-й ударной
армией генерал-полковник В. И. Кузнецов, вокруг которого собралась группа генералов, сказал, что у него в тылах, да и в частях, осталось большое количество «орудийных выстрелов», так и не пущенных в дело. Стоявший рядом А. Я. Вышинский вдруг подмигнул и бросил короткую реплику:
Ничего, они еще потребуются...
Тогда я не придал особого значения этим словам. И лишь позже, когда одновременно, с массовой демобилизацией из Красной Армии сначала учителей, студентов и специалистов, а затем красноармейцев, сержантов и старшин старших возрастов началась переброска советских войск на Дальний Восток, мы все поняли скрытый смысл реплики советского дипломата.