Матросы, вы окружены. Помощи вы не дождетесь. Сдавайтесь в плен, а не то всем вам смерть.
Один из моряков дал по рупору длинную автоматную очередь.
Бесполезно, сказал политрук Ефимов, этому гаду надо свернуть шею по-другому. И, обратясь к Петрухину, спросил: Разрешите?
Петрухин одобрил:
Действуйте.
В это время до слуха Ефимова донесся знакомый хрипловатый голос:
Приумолкли вояки! Сейчас бы перекурить, и снова можно за работу браться
«Неужели Веселовский?» подумал Ефимов.
Вася, ты? Жив? окликнул он моряка.
Живой я, Василий Николаевич! ответил Веселовский. Зачем же умирать! До нас еще черед не дошел
Ладно, друг. Пойдешь со мной. Слышишь, какую агитацию фашист ведет? Смерть, плен Сам, гад, подохнешь
Ефимов, сухощавый десантник Веселовский и еще несколько моряков поползли вверх по склону. Агитмашина гитлеровской роты пропаганды стояла совсем близко. Бойцы разглядели ее, как только достигли вершины «Шахматной горы».
Для фашистов появление моряков было неожиданностью. Они полагали, что те сосредоточились в Монплезире. Пытаясь преградить матросам путь к машине, они пустили в ход огнеметы. Языки огня падали далеко, поджигая траву, кустарник.
Веселовскому удалось первым подбежать к агитмашине. Десантники добивали огнеметчиков. Оглушив немца прикладом автомата, Веселовский рванул на себя дверцу крытого кузова. У радиоустановки возился плюгавый, немолодой гитлеровец с рыжими усиками. Увидев матроса, он побледнел. Лицо его исказила гримаса страха. Отступая в глубь машины, он поднял руки, забормотал:
Не стреляйте! Я русский, русский
Ефимов и остальные десантники уже были рядом с Веселовским.
Какой же ты русский?! Фашисты тебя с потрохами купили.
Откуда только такое берется?!
Я Львов, племянник князя Львова.
Ну вот что, племянник, приказал Ефимов, включай свой аппарат и передавай, что я прикажу. Но переводи точно или получишь нулю в лоб.
Ефимов продиктовал текст передачи: «Солдаты фюрера! Ваш рупор в
руках балтийских матросов. Не мы, а вы должны сложить оружие. Не мы, а вы ворвались на нашу землю! Смерть фашистским оккупантам!»
Снаружи раздались выстрелы. Это моряки «успокоили» шофера, пытавшегося увести машину.
Пленный передал текст. Точно, как ему приказали. И сразу же рядом с машиной стали рваться мины.
Успевшие выскочить и отбежать десантники видели, как прямым попаданием агитмашина была уничтожена. Вместе с ней закончил свою карьеру и незадачливый родственник князя Львова.
Утро второго дня высадки десанта началось жестоким, кровопролитным боем.
С запада продолжал наступать 98-й полк 10-й стрелковой дивизии, нанося удар левым флангом вдоль побережья. Но соединиться с десантным отрядом моряков в этом районе армейцам никак не удавалось. Немецкие танки и артиллерия плотно держали оборону прибрежной полосы. В районе Эрмитажа, Монплезира десантников уже не было. Они отходили от берега по Нижнему парку, вдоль Самсоновского канала вверх, а от Большого дворца на них шли эсэсовцы.
Шестого октября бойцы, которыми командовал Виктор Бобиков, вновь попытались прорваться в Нижний парк.
Пехотинцы бились, но зная, что десантники уже отброшены от берега.
Виктор Бобиков бежал впереди бойцов.
Ленинградский умелый мастер, строитель кораблей, он дружил с моряками. Теперь он видел распростертые на земле тела балтийцев, сраженных в бою.
Но ость ведь и живые! Надо пробиться к ним, обязательно пробиться.
О том, какие потери несли бойцы 10-й дивизии во второй день высадки десанта, можно судить хотя бы по такой цифре: в роте Бобикова после атаки 6 октября из ста двадцати восьми человек остались невредимыми только четырнадцать.
К вечеру роту пополнили новыми бойцами.
Они даже не знали друг друга по имени. Они помнили только одно обжигающее душу слово: «Вперед!»
И снова почерневшая от крови Фабричная канавка, бросок сквозь пламя, опять бой!
В этом бою Виктор Бобиков был тяжело ранен двумя простыми нулями и одной разрывной. Товарищи на руках вынесли его из окружения. Теперь в роте не осталось ни одного из ополченцев-корабелов. Виктор был последним.
А моряки продолжали сражаться. «Стоять насмерть!» передавали связные приказ комиссара Петрухина.
Приказ отвечал мыслям всех десантников. Лучше смерть, чем фашистский плен. Матросы наскоро рыли стрелковые ячейки. Поваленные деревья, чаши фонтанов, овраг стали местом укрытия.
Заняв круговую оборону, десантники сражались с превосходящими силами нового немецкого подкрепления.
Рус матрос, сдавайся! кричали эсэсовцы, прочесывая автоматами аллеи.
В ответ летели гранаты.
Потеряв многих убитыми, гитлеровцы отступили. Но передышки не было. Немцы снова пошли в атаку.
Рус, сдавайся! Ваш комиссар в плену!
Петрухин не выдержал. Он встал в полный рост и, взмахнув над головой автоматом, крикнул во всю силу легких:
Балтийцы! Я с вами! Вперед!
С двух сторон на большой скорости шли фашистские танки. За танками моряки видели орудия и стреляющих солдат в касках.
Лейтенант Зорин подал команду:
Всем в окопы!
Моряки выполнили приказ.
Один танк, ведя огонь, приближался. Десантник Илья Громов с тревогой следил за ним. Нервы у моряка не выдержали. Не дожидаясь команды, он швырнул под гусеницы связку гранат. Танк рванулся вперед, но тут же накренился набок и застыл. Длинной лентой растянулась гусеница.