Это про воробья? спросил Андропов, Хороший анекдот. Поучительный. Во многом согласен с тобой, Михаил. И мы никого ликвидировать точно не будем. Как ты сказал? Всех не перестреляете? Да-а-а Время потеряно. Уже сорняки заколосились. Только выжигать вместе со злаками. Но на это у нас нет морального права. Надо всё начинать с начала.
Я не собирался пока ни излагать своё мнение, ни дискутировать, ни спорить. Было тепло и уютно. Я тоже снял свои саламандры и носки. Сходил в контейнер за прохладительными напитками. Когда готовился к «приёму гостей», хотел сначала выставить холодильник на улицу, но что-то меня остановило.
Принёс четыре полулитровые стеклянные бутылки «Боржоми». Поставил на стол, Сходил за стаканами. Поставил. Сел в кресло, открыл свою бутылку, набулькал себе в стакан. Немного отпил. Все проследили за моими действиями и, как по команде, потянулись к своим бутылкам.
Юрий Владимирович покрутил незнакомой формы бутылку, покрутил головой, но ничего не сказав, вскрыл алюминиевую откручивающуюся пробку и наполнив свой стакан выпил.
Оттуда? спросил он.
Оттуда, кивнул я головой. Там много что интересного будет. Но не будет социализма. Тот мир, что мы с Юрием Владимировичем спасли, один из немногих где социализм был спасён. Даже в тех мирах, где мне удавалось спасти СССР, социализм срастался с капитализмом. Не скажу, что это плохо, но всё-таки отнюдь не коммунизм.
Ковергенция, мать её! выругался Андропов. Никитка, сволочь!
Там много кого так можно назвать, хмыкнул я. Вы посмотрите на сегодняшнее Политбюро. А на другие институты власти СССР. Дипломатов? Экономистов? Науку? Да там все за социализм с человеческим лицом.
Этот лозунг привёл к «Пражской весне», буркнул Андропов.
И у нас приведёт, кивнул я, только подавлять некому будет. Вернее, попытаются подавить да, помните, Павел Анатольевич ГКЧП?
Судоплатов кивнул.
Вот и весь хрен до копейки. Вот и всё подавление. Деморализуют общество и возьмут нас голыми руками.
И что предлагаешь делать? сощурив глаза как узкие бойницы, спросил Андропов.
Сейчас очень важно не дать разворовать оставшееся золото. Его с семидесятого года вывезли более двух тысяч тонн.
Сколько? раскрыл рот Андропов.
Я не стал отвечать
на риторический вопрос, а продолжил развивать тему.
Между прочим, если бы продали сейчас, то попали бы в самый высокий курс восемьсот пятьдесят долларов за тройскую унцию. Дальше курс будет постепенно снижаться, и установится в пределах трёхсот-четырёхсот долларов.
Значит ты за то, чтобы золото продавать? спросил Андропов.
Ну, конечно не всё! сказал я. Доллар ещё долго останется резервной валютой. Сейчас США отказались от привязки доллара к золоту, так как тоже продали запасы. У нас рубль тоже не особенно-то привязан к золотому запасу. Если элементарно соотнести количество рублёвой массы к золотому запасу, то окажется, что её в пятьдесят раз больше, чем золота. Поэтому золото не стоит «жалеть». Его нужно сейчас продать за доллары, но не трынькать валюту на условные «колготки», а вложить в офшоры. То, что попытались сделать ваши «умники», но под «проекты» с британцами. Как можно верить англосаксам Хрен вы сейчас эти деньги увидите! Банки просто в нужный момент «лопнут».
Что предлагаешь? спокойно спросил Андропов.
Он уже взял себя в руки.
Срочно вывести вклады в другие банки, сказал я.
Например, в банки Минобэ? без улыбки и без эмоций спросил Андропов.
Например. Но есть и другие. Те, которые полностью контролирую только я, являясь единственным учредителем.
Я тоже был серьёзен и неэмоционален.
Хм! Даже так? удивился Андропов и дёрнул головой.
Так, подтвердил я. Как Мичи Минобэ.
Так у тебя, всё-таки, есть японский паспорт?
Есть, кивнул я.
Андропов повернулся к Дроздову и погрозил ему пальцем.
А я говорил!
Дроздов развёл руки и пожал плечами.
Наш пострел
Он не стал продолжать банальную шутку.
Мне не нужен паспорт для перемещений по миру. Он мне нужен, для позиционирования себя как субъект права.
Андропов снова дёрнул головой и сжал губы.
С ним разговариваешь, как с профессором права и, одновременно, профессором экономики. И чувствуешь себя недоучкой.
У меня около тысячи высших образований по, примерно, пятидесяти специальностям, со вздохом сказал я.
Не понял, снова приоткрыл рот Андропов.
Я молчал, давая им самим осознать реальность.
Так ты не две жизни прожил, а больше? спросил Судоплатов.
Гораздо больше,Павел Анатольевич. Гораздо больше.
Андропов взялся за голову.
Бред! Бред! Такого просто не может быть! Я, наверно, просто сошёл с ума!
Мы все, видимо, сошли с ума, Юрий Владимирович, пробормотал Дроздов.
Глава 16
Эх! подумал я. Мне бы сейчас пробежаться вон до того мыса! Раз пять туда и обратно! Или поплавать!
Однако я взял себя в руки, и только пару раз пройдя туда-сюда, снова сел в кресло. Я заставил своё тело не совершать нервные импульсивные движения, «включив» сенсомоторную коррекцию в виде определённого, разработанного ещё «предком» дыхательного ритма и создания успокаивающих визуальных образов. Никогда ещё меня так не «колбасило».
Вернёмся к обсуждению настоящего политического момента? спросил я. Хотя, нет. Не политического, а скорее экономического. Политический «момент» просран безвозвратно. Фарш обратно не провернуть. А вот с экономикой можно повозиться. Кризис ещё не наступил, но настойчиво стучится в окно.