Не. Что-то я сегодня не в форме. Спать пойду. Завтра пересменка. Мы в ночь выходим. А вы в утреннюю смену. Проводишь меня?
Естественно, сказал я. Зачем я сюда ехал? Онли фо ю.
Я тоже думала, что здесь мы как-то Ну Поймём друг гдруга Только из-за тебя поехала. А сейчас уже жалею.
Млять! чуть не крикнул я. Что произошло-то Увидела и тошнит? Я ведь тоже рыба по гороскопу. А она Лев. Самые противоречащие друг другу знаки. И притягиваются и отталкиваются. Но ведь фигня всё это! Гороскопы? Бред сивого мерина! Но
Отдыхай, сказал я, отходя от двери её комнаты.
Лорик, ты что ли? крикнула Наташка Пайкова через закрытую дверь. Чего шебуршишься? Нагулялась уже со своим Мишкой? Не маловато?
Да у неё, э-э-э, эти? хихикнула Вика. Начались не вовремя.
Дуры, крикнула Лариса, мгновенно вспыхивая, что было видно даже в тусклом свете барачных лампочек, и оттолкнула меня. Уходи! Не слушай их!
Дверь хлопнула у меня перед носом.
Эх девки-девки Подружки, млять, подумал я. Расстрелять таких подружек. Ведь специально разорались. А Лорик такой ребёнок ещё. Всего стесняется. А эти коровы! У! Пообломать бы им рога! И хвосты накрутить!
Ага, задрать и хихикнул Флибер.
Что задрать?
Хвосты! И под хвост им, под хвост!
Тфу, млять! Не ожидал я от тебя. Ну, тыКак «предок» прямо.
С кем поведёшься от того и наберёшься, буркнул Флиб.
Я даже не нашёлся, что ответить. Сказал, так сказал, да-а-а
А чего ты разнылся? Му! Хрю! вдруг наехал на меня Флибер. Живи, как живётся. Делай, что должно и будь, что будет. Не было ещё случая, чтобы она не выбрала тебя. Если ты выбирал её и прилагал усилия, чтобы завоевать. Но нужно некоторое время. Мы же уже об этом говорили. Не созрела она ещё. Цветок в бутоне. Просто не дай её никому сорвать. Будь всё время рядом. Именно подружкой и будь. И пусть все смеются. Понял?
Понял. Как скажешь, согласился я, шмыгая носом. Но это же невыносимо! Сколько лет ждать?
Два года, Миша! Два года!
Но это же пи*дец! сказал я сам себе.
А кому легко? Ктото и этого не знает, а просто годами добивается взаимности. Это же женщины. С ними всегда морока. Главное, в чём прелесть? Она ведь сейчас тебя совсем не воспринимает всерьёз, а значит, ты можешь позволять себе с девчонками, что угодно и даже ей рассказывать. Она так быстрее поймёт, что ты взрослый. Она ведь и сама ребёнок и тебя считает мальчиком-колокольчиком. Не готовым к супружеской жизни. И сама она не готова. И даже не думает об этом. Её подружки ссатся, как хотят замуж, а Лорик твоя с ужасом думает о супружестве. Как-то так
Да, ты говорил уже. Советовал. Но что-то как-то не верится.
Уж поверь. Не ты первый и не ты последний у меня, наверное.
Как-то это не очень оптимистично
прозвучало. Ладно, пойду, посплю. Что-то уже вымотался.
Я глянул на свои «Касио».
Ого! Одиннадцать двадцать. Пора спатаньки.
Я нажал на плейере кнопку встроенного микрофона.
Так, друзья мои, сказал я. Завтра у нас первая рабочая смена, а значит эту ночь нужно прожить так, чтобы утром не было мучительно больно просыпаться. А поэтому звучит две последних музыкальных композиции.
Я отжал кнопку микрофона и нажал «Пляу».
Нас, как будущих механиков технологического оборудования, «прогнали» по всем процессам. Начали мы с ручной разделки рыбы, где освобождали тушку от всего ненужного. Была на заводе и аналогичная ручной механическая процедура, но рыбьи внутренности сия машина выбирала не чисто. Приходилось укладчицам отвлекаться на удаление не соответствующим ГОСТу компонентов. Консервы сайры, между прочим, шли, частично, на экспорт. И контроль качества стоял на первом месте.
Заводов в Малокурильске было три. Они шли под номерами: девяносто шесть, двадцать четыре и семнадцать. Почему так? История умалчивала. Даже местные путались во мнениях.
Девяносто шестой был самым большим заводом. Туда нас, Дальрыбвтузовцев, и трудоустроили. Калининградцы работали на семнадцатом, а астраханский рыбвтуз на двадцать четвёртом.
Мы, механики, вскоре взбунтовались, прося перевести нас на механизированные процессы, и нас переместили кого куда. О нас пятерых поставили на моечную машину, куда мы должны были вставлять уже закатанные и стерилизованные банки для их мойки перед этикетировкой. Тоже та ещё механизация. Как позже оказалось когда нас провели по всем заводам «наш» завод оказался самым «ручным», где все механизированные процессы сопровождались ручным трудом.
Ещё оказалось, что многие студенты приехали на Шикотан для того, чтобы заработать денег. И не только студенты, а и преподаватели. И оказалось, что на заводах есть очень высокооплачиваемая работа. Правда и очень тяжёлая. Например колоть лёд в льдогенераторной, где и холодно и ломом приходится работать всю смену. Или ящики с консервами штабелевать на складах.
С моей физической подготовкой складывать баночки в машину мне было скучно и я напросился в бригаду на склад. Там работали третьекурсники крепкие ребята и брать меня сначала отказались, но потом дня через два сами подошли и позвали в бригаду. После мойки и сушки банки нужно было сложить в ящик, а ящик на тележку в штабель. Так вот я эти ящики складывал, словно карты тасовал.