Короче, предупреждал меня «предок» остерегаться других миров, но не послушался я его и, постепенно, стал обрастать своим хозяйством. От слова «своим». А потом я подумал, а какого, млять, чёрта? Почему не дать людям просто жить? Я им они мне Так и поселились у меня первые двадцать семей землепашцев и животноводов-птицеводов, пашущих землю тракторами на электрической тяге.
А что? Теперь у меня энергии всякой разной было хоть, извиняюсь, жопой ешь. За два корабля вотнаты мне такой энергоаккумулятор-генератор подогнали, что можно было второе солнце зажигать, причём для всех двадцати миров сразу, ха-ха А тохи прислали за мои же деньги купленные станции-преобразователи. Мне-то нужна была «простая» электрическая энергия. Станции были разной мощности и брали электричество прямо из воздуха. Самое интересное, что тайванцы даже не удивились таким технологиям. Что-то подобное было уже и в нашем мире. Только слишком дорого стоило.
Короче, в новом этом мире жизнь постепенно налаживалась. Наша с Ларисой тоже. Мы уже без боязни говорили о будущей свадьбе, и даже шутили по этому поводу. Это уже было большим достижением, потому что ещё совсем недавно если кто-то вдруг заговаривал про нашу свадьбу, Лариса или замыкалась, или шипела как кошка. У неё оказывается сейчас был не отец, а отчим. То есть, мама её разошлась с её отцом и Лариса долго жила с бабушкой. Болезненной темой оказалась для моей Лариски тема замужества.
У меня стало хорошо получаться море. А моря у нас было много. И писать я его мог с разных ракурсов, потому что видел сейчас с помощью Флиберовских дронов всё и вся. И видел в очень хорошем качестве. Мне не нужно юыло выходить в море, чтобы писать берег и мне не нужно было забираться на кручи, чтобы писать оттуда пенное море. Художники меня поймут. Они знают, что для писания с натуры, главное ракурсА ракурс у меня мог быть самый неожиданный.
И мои самые первые картины зимнего моря написанные с необычных ракурсов, понравились японцам. Я сначала прислал их слайдами, а Йоко Накамура снова запросила их на выставку. Наша Приморская картинная галерея
их отправила. Мне в Японию ехать сейчас не хотелось. Зима и в Приморье стояла снежная и мы с отцом и у нас умудрялись и побегать по лыжне и поскатываться с горок, выезжая на электричке «Снежинка».
У нас не было сильно крутых и длинных склонов, но в толпе русскоговорящих и окружённых «нашими» лицами, нам было даже уютнее. Ну и пофорсить в фирменном снаряжении было перед кем. А отец форсить любил. Он здорово катался на лыжах. Мне далеко было до него. От спорта нужно получать удовольствие, тогда будет очень хорошо получаться. И красиво. А если просто выполняешь технические действия Я выполнял технические действия и от спуска не «ловил кайф». А отец ловил.
Зато к маю я нарисовал новую серию манги про мои приключения с пришельцами, но со стрельбой из плазменных пистолетов и про злых и добрых плазмоидов. И про то, что у Тиэко и Мичи появились двое маленьких ребятишек. Вторая, кстати у Тиэко родилась девочка. Её тоже назвали Мичи.
Глава 9
Мне пришлось попросить Флибера сделать для семейства Минобэ стационарный портал перехода. Правда для этого пришлось строить что-то типа доджона, то есть крепости. Это была отгороженная от основной территории не высоким забором зона, на которую доступ китайцам-крестьянам был строго воспрещён. Там и появлялись Тиэко с детьми и няньками, въезжавшие на катере в один ангар и выезжавшие из другого.
Ангар закамуфлировали под пункт санитарно-гигиенического контроля, где навесили кучу больших и маленьких табличек с предупреждающими и ограничивающими надписями. Японцы помешаны на санитарии, и приняли эту игру за реальность. Но, по большому счёту, мне сильно не хотелось из нашего мира принести в этот какую-нибудь заразу. Хотя Флибер и гарантировал, однако Но в большей степени лодочный ангар был просто имитацией санитарной деятельности для отвлечения внимания «приезжающих» в другой мир посторонних лиц.
Да, в мой мир люди попадали морем. Так было проще задурить им голову. Шел-шёл на катере, а куда пришёл? Кто его знает?
Папе Тадаси я всё объяснил. Объяснил, что решение принял и жениться на Тиэко не буду. И Тадаси не обиделся и не расстроился, а поблагодарил. Он так и считал меня кем-то вроде японского демона. Тиэко, кстати, тоже, сразу посветлела лицом. Думаю, они оба облегчённо выдохнули, услышав моё решение. И дедушка Рёките тоже облегчённо выдохнул, потому что, сразу после моего оглашения «приговора» он пригласил меня на обед, и мы с ним немного побеседовали о международной политике и торговле с Советским Союзом, пока я массировал ему поясницу.
Лариса, ни о каких иных мирах и моей способности меж ними перемещаться, не знала и была погружена в учёбу. Ей с трудом давались детали машин, и я с удовольствием чертил «сборки» вместо неё. Я даже кульман притащил в «гараж». А что? Вещь нужная и полезная. Мне предстоит о-го-го сколько чертить. А чертить мне нравилось. Особенно на кульмане. Хороший у меня кульман был, профессиональный, советский, с кучей всяких линеек, цанговыми карандашами разной твёрдости и диаметра, с пахнувшими жвачкой стирательными резинками. От одного вида такого инструментария сразу хотелось что-нибудь начертить. Я и чертил. Лариса была в восторге. Потому что чертежи именно выглядели чертежами, а не скопированными на «стеклофоне» картинками.