Ударная сила отряда уменьшалась. Это немного беспокоило Мазурова, но если сейчас завяжется бой, то по количеству огневых точек немцы подумают, что в замок ворвался большой отряд. Не дай бог, начнут сдаваться. Мазуров отгонял от себя эту мысль. Он не знал, что ему делать с пленными. «Илья Муромец» не сможет взять всех их на борт, а вызывать специально для пленных еще один аэроплан глупо и смешно. Но, в самом деле, не расстреливать же их. С другой стороны, если оставить в живых, то они расскажут о том, что произошло в замке. Это наведет на определенные мысли немецкую разведку и контрразведку.
Рингартен и Азаров взбирались по каменной спиральной лестнице на второй этаж. Темнота бесшумно поглотила их, как будто они переместились в другой мир. Лестница поднималась по часовой стрелке это давало заметное преимущество защитникам во время рукопашной схватки. Штурмовики прижались спинами к стене и шли приставными шагами.
Разбуженный муравейник наконец зашевелился. Вначале ухнуло несколько гранат, затем подал голос автомат на башне, к нему вскоре присоединился еще один у ворот, а следом к разговору присоединились автоматы Колбасьева и Миклашевского, но к этому времени они все вместе едва могли перекричать голоса пистолетов, винтовок и автоматов немцев.
Началось!
Стены содрогались от глухих ударов, раздававшихся во дворе. Просачиваясь сквозь толстые стены, звук взрывов становился чуть слышным. Они были похожи на отдаленные громовые раскаты, и если бы после каждого взрыва со стен не осыпалась штукатурка, могло показаться, что гремят они где-то очень-очень далеко. А еще они походили на толчки землетрясения. Пожалуй, это было самым точным определением. Гром в сочетании с землетрясением
Мазуров подвернул ногу, качнулся вперед, из-за этого пуля досталась не ему. Она ударилась в стену. Расплющилась. Он услышал, как она жужжала во время полета, чуть позже до него донесся хлопок выстрела. Каменная крошка, мельчайшая, как пыль, попала в глаза Краубе. Она была едкой и походила на песок, который в бурю носит по пустыне ветер. Краубе заморгал. Сквозь слезы он пытался увидеть стрелявшего или хотя бы определить, где тот находится. Вторая пуля укусила его в правое плечо, но она лишь порвала одежду, рассекла кожу и немного задела мышцы, так что на нее не стоило обращать внимания, если бы не третья пуля, ударившая штурмовика в грудь. У него перехватило дыхание. Кровь забила горло, как пробкой. Воздух уже не мог пробиться в легкие. Краубе стал задыхаться. Он выпустил автомат и схватился не за грудь, по которой текла кровь, а за горло. На губах тоже выступила кровь. Сознание угасало. Последнее, что он понял, в него стреляли трое немцев. Он упал глухо, лицом вниз. Голова его билась о ступеньки, когда он сползал по лестнице.
Сводчатый потолок подвала плавно стекал на четыре колонны, напоминавшие соединившиеся сталактиты и сталагмиты. В центре подвала они образовывали квадрат со сторонами около десяти метров. Еще восемь колонн наполовину выступали из стен. Подвал был заставлен какими-то приборами. Они казались хрупкими. Вдоль стен стояли огромные стеклянные чаны. Высотой чуть более двух метров, диаметром около метра. В подвал их набилось два десятка по десять с каждой стороны. Они походили на бочки, в которых хранится вино, но наполняла их мутная серовато-желтая жидкость, напоминавшая протухшие яйца.
Днища чанов утопали в квадратных основаниях, сделанных из какого-то мягкого, похожего на резину материала. С боков их поддерживали металлические штыри, прикрепленные к кольцам, которые опоясывали корпуса. От чанов разбегалась сеть разнообразных трубок. Они опутывали комнату, будто паутиной. Большинство из них составляло потолок арки высотой, немного превышающей рост человека. Они добирались до центра комнаты. Здесь на полу на каменных основаниях располагались насосы. Они окружали большой деревянный стол, уставленный колбами, ретортами, спиртовками, спиралями, перегонными кубами, подставками, пробирками с какими-то растворами. Создавалось впечатление, что в этом зале нашел пристанище средневековой алхимик. Видимо, ему удалось приготовить лекарство, которое может бороться со временем.
По трубкам пульсировала жидкость, как кровь по прозрачным венам. Насосы урчали, наполняя комнату однообразным гудением. От таких звуков тянет в сон.
Но все это Мазуров рассмотрел позже, когда у него появилось на это время и исчезла опасность. Услышав первый выстрел,
проекте. Замок построили так давно, что времени пробить скальное основание, даже если пользоваться при этом только металлическим обломком ложки или вилки, который обычно имелся у узников, вполне хватило бы.
Штурмовики достаточно нашумели, чтобы теперь можно было изъясняться не только знаками, но и словами. Однако Мазуров не стал этого делать. Не оставалось никаких сомнений, что Краубе мертв. Мазуров махнул в сторону лестницы. И в этот момент в стене открылся проход. Такого они не ожидали. На пороге возникла человеческая фигура. Значит, в подвал вела еще одна лестница, а они ее не заметили.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
То была счастливая пора учебы в Ганноверском университете, когда он мог позволить себе роскошь транжирить время по пивным и борделям. Тогда он существовал одновременно как бы в двух ипостасях. В одной развлекался, а в другой анализировал итоги проведенных ранее экспериментов и размышлял о новых. С годами мозг становился все более апатичным, медлительным, как постепенно ржавеющий механизм, а его сочленения и шарниры, сколько их ни поливай маслом, работали все хуже.