Мимо, переваливаясь уточками, с арбалетами наперевес прошли Ольга с Ириной. Михаил с каким-то тупым удивлением отметил, что самострелы снова заряжены. Девушки одновременно прицелились в зверя сквозь разбитые ворота. Потом Ира осталась контролировать с этой стороны, а Ольга вышла через дверь. Прицелившись, она мотнула Ирине головой и та присоединилась к подруге. Когда только навострились? Всё ведь без слов, как будто сотни раз такое проделывали. Михаил воздел себя и выполз вслед за жёнами.
Чего попёрлись наружу? Проворчал он. Стрелять, если что, можно и с той стороны.
Обе только молча пожали плечами. В свою очередь, тоже пожав плечами одной загадкой в действиях беременных женщин больше или меньше мужчина двинулся к туше. Обойдя так, чтобы не перекрывать жёнам траекторию стрельбы, он полюбовался выстрелами все четыре попадания можно накрыть ладонью. Михаил ткнул копьём в лапу, проверяя. Конечность безжизненно качнулась. Решившись, он ударил, протыкая грудь сбоку. Навалился, погружая копьё до земли. Туша зверя дёрнулась, приподнимаясь, и рухнула окончательно. Михаил облегчённо выдохнул и помахал жёнам теперь точно кончено.
Зверь впечатлял. Видом он действительно напоминал медведя. Только холка, вполне пропорциональная у обычного бурого, у этого больше напоминала верблюжий горб. Морда, как уже заметил Михаил, сильно укороченная по сравнению с обычным медведем. А вот ноги наоборот, гораздо тоньше медвежьих.
Или они просто длиннее, а толщина такая же? По неискоренимой привычке, он рассуждал вслух. А вы как думаете?
Девушки только кивали и пожимали плечами. Особо расходящихся мыслей они не имели. Михаил померил ширину ступни и присвистнул от удивления.
Пожалуй, даже толще.
Мужчина задумался. Очень хотелось узнать размеры добычи. Но искать рулетку в потёмках, потом пробовать разобраться с цифрами при свете луны... Возиться с факелами при отсутствии электричества тоже желания не было.
Михаил решил сделать это завтра, а пока замерить шагами. Длина зверюги от носа до копчика получалась шесть шагов, это почти четыре метра. Более низкий круп ровно три шага, а в холке ещё на шаг больше. В метрах, соответственно: почти два и два с половиной.
Ольга покачала головой:
М-да! Машка просто ребёнок по сравнению с этим гигантом.
Ага, согласился Михаил. И теперь большой вопрос: что нам делать с этой большой тушей? По нормальному, надо его разделать. Будет собачкам пропитание.
А не по нормальному?
А не по нормальному, оставить тут и пусть грызут, кто хочет. Можно попробовать утащить его волоком на край леса. Это как вариант, чтобы не начинали грызню у нам под окнами.
Ольга покачала головой.
Вряд ли сможем утащить. Самый здоровый бык весит больше тонны. А этот гораздо крупнее быка.
Дилемма... Хмыкнула Ира.
В смысле?
В том смысле, что, либо мучиться всю ночь, разделывая тушу. Либо мучиться всю ночь, слушая концерт под окнами. Падальшики найдутся быстро. Насколько я помню, запах крови звери слышат за несколько километров.
Да пошло оно! Психанул Михаил. Всё! Вырезаем стрелы, а потом будь, что будет!
Шкуру тоже не берешь? Удивилась Ольга.
Не-а!
С чего бы вдруг?
Михаил начал загибать пальцы:
Во-первых, кто её разделывать будет? Мне не интересно, а вы сейчас не в том состоянии. К тому же, делать это
на морозе нереально, а в доме испоганим всё.
Ольга хотела его перебить, но Михаил остановил её движением руки:
Можно было бы бросить прямо так до весны. Зима, мороз и всё такое... Но есть во-вторых. А именно, состояние шкуры. Вы заметили, что наша добыча, скажем так, худощава?
Хочешь сказать, что это голодный медведь-шатун?
Как вариант. Если медведь не набрал жирка, то он может так и не лечь спать. Или встать посреди зимы. Машка с медвежатами исчезла ведь. Я думаю, что дрыхнут они в своей пещере. Может, и этот гигант должен спать, но что-то пошло не так. Сала у него нет. Под шкурой сразу рёбра. На брюхе и заднице тоже ничего. Разве что горб. Но очень уж он жидкий. Впрочем, я это к чему?
К чему? Повторила вопрос Ира.
К тому, что у голодающего зверя шкура облезает. Плохая шкура. Видите, какими клочками топорщится?
Девушкам оставалось только покивать.
Давайте, шагайте в дом. Не мёрзнете здесь. Скомандовал мужчина. А я закончу и приду.
Ольга протянула руку:
Стрелы давай сразу, мы их отмоем.
А, это сейчас.
Когда жёны ушли домой, он, по уже установившейся традиции, принялся вырезать трофеи: когти и клыки. Сами собой в голове закрутилась мелодия Охотника. И, пока отрезал гигантские когти и выбивал зубы, достойные саблезубого тигра, продолжал бурчать под нос:
Не знаю, что я встречу,
Но я ношу с собой
Один патрон с картечью,
Другой патрон с мечтой.
Па-па. Ба-па-а-а.
Погода злится.
Па-па. Ба-па-а-а.
Гроза грозится.
Па-па. Ба-па-а-а.
Гроза грозится,
Как говорится быть беде.
Но смелое сердце врага не боится,
Но смелое сердце врага не боится,
И друга не бросит в беде.
Других слов он так и не вспомнил, и песенка повторялась на этом отрывке, как заезженная пластинка. С этой песенкой и зашёл в избу.
Ты чего так долго? Встретили его упрёком жёны. Мы поняли, что решил затрофеиться. Но слишком уж долго.