Сергей, как дела с нашим делом? спросил Орлов, когда пауза в разговоре затянулась. Есть прогресс?
Я отрицательно мотнул головой.
На записную книгу не клюнули. Либо не смогли добраться, проговорил я и сделал паузу. Затем я серьёзно посмотрел Орлову в глаза и продолжил: Нужны более решительные действия, Пётр Игоревич. У меня есть план, но вам придётся рискнуть.
Несколько секунд лейтенант молчал, а затем он выпрямился, поджали губы и решительно кивнул:
Излагай.
Итак, проговорил я негромко, когда убедился, что рядом никого нет. Ситуация замерла. Мои попытки расшевелить их в училище не дали результата, как я уже говорил. Именно поэтому я думаю, что настало время для прямого контакта.
Орлов слушал внимательно, лицо его было сосредоточенным. Я продолжил:
Как я и говорил, риск есть. И большой. Когда он узнает обо всём, то непременно запаникует и неизвестно к чему это приведёт. Отступать будет поздно.
Орлов шёл молча, глядя прямо перед собой. Потом он посмотрел на меня.
Мне и так уже поздно отступать, Сергей. С того самого дня, как я отказался плясать под его дудку. Сидеть сложа руки тоже риск. Если мы не заставим его ошибиться, он рано или поздно прижмёт нас так, что и пошевелиться не сможем. Орлов резко выдохнул. Пора переходить в наступление. Я готов.
Мы дошли до конца дорожки и повернули к воротам. Вдалеке виднелись городские постройки. Мне нужна была телефонная будка. Мы вышли за ворота госпиталя и направились в сторону жилых кварталов. Через несколько минут я указал на знакомую стеклянную кабинку на углу улицы.
Нам туда, указал я рукой на неё.
Мы остановились перед будкой и завертели головами по сторонам. На улице было тихо, лишь изредка мимо проезжала машина или проходил прохожий. Я открыл дверь будки и положил руку на трубку. Обернувшись к Орлову, спросил:
Уверен?
Орлов поджал губы и уверенно кивнул.
Уверен. Давай.
Я снял тяжёлую чёрную трубку с рычага и протянул её ему. Орлов взял её и, зажав её между ухом и плечом, достал из кармана сложенный листок бумаги с записанным номером телефона. Развернув его, Орлов положил листок на маленький выступ под аппаратом. Пальцем он начал вращать диск с характерным щёлканьем после каждой цифры: щелк-щелк-щелк Звук казался невероятно громким в тишине будки.
Я стоял рядом, гудки в трубке отчётливо были слышны и мне. Один два три Десять. Ответа не было. Орлов перевёл взгляд на меня, в его глазах мелькнуло разочарование
и вопрос: «Звонить снова?» Я кивнул. Он повесил трубку, дождался коротких гудков «занято», снова снял её и набрал номер ещё раз.
На этот раз после пятого гудка в трубке что-то щёлкнуло. Орлов напрягся, прижал трубку к уху. Я видел, как его пальцы ещё крепче сжали чёрный пластик. Послышался голос: нечёткий, смазанный из-за расстояния и качества связи, но слышно было, что говоривший запыхался, будто человек спешил к телефону:
Алло? Я вас слушаю.
Мы с Орловым переглянулись. Лейтенант переступил с ноги на ногу, облизнул губы и сухо проговорил:
Михаил Валерьянович, приветствую вас. Говорит лейтенант Орлов. Нам нужно с вами обсудить один важный вопрос.
Глава 10
Наконец, послышалось короткое покашливание, и после трубка разразилась ворчливым голосом Грачёва:
Орлов? Чего тебе? И что это за важный вопрос такой, что ты решил побеспокоить меня?
Голос Грачёва из ворчливого постепенно становился холодным и сухим. От прежнего замешательства не осталось ни следа. Наверное, Михаил Валерьянович ждал другого звонка, но, услышав в трубке голос Орлова, потерял к беседе всякий интерес.
Орлов тоже уловил перемены в голосе Грачёва. И это его разозлило. Я видел, как его пальцы чуть сильнее сжали трубку, а на скулах заходили желваки. После короткой паузы он произнёс ровным, лишённым всяких эмоций голосом:
Я хотел поговорить о компромате, Михаил Валерьянович. О компромате, который я собирал всё время, пока работал Орлов на мгновение сбился, но тут же продолжил: Под вашим началом. И у меня получились довольно подробные записи.
Тишина на другом конце провода стала почти осязаемой. Казалось, даже помехи на линии замерли. Я тоже задержал дыхание, наблюдая за Орловым. Его взгляд сейчас был устремлён куда-то вдаль, поверх крыш домов, видимых через стекло будки. Только лёгкое подрагивание скулы выдавало внутреннее напряжение.
Одновременно с этим я представил Грачёва, со злостью сжимающего трубку в своём кабинете или в прихожей. Наверняка с его лица слетела вся самоуверенность, а мозг принялся лихорадочно перебирать варианты выхода из сложившейся ситуации.
Что ты мелешь Прозвучал резкий и полный ярости голос Грачёва. А ещё в нём я услышал то, что и планировал услышать первые проблески настоящего страха. Какой компромат? О чём ты говоришь, Орлов
Пётр Игоревич проигнорировал тон собеседника, ни один мускул на его лице не дрогнул. Он ответил спокойно, слегка флегматично:
Михаил Валерьянович, я говорю о компромате, который я собирал, пока работал с вами. У меня имеется записная книжка, которая полна интересных деталей: суммы, даты, фамилии те, что вы предпочитали не афишировать. Если эти записи попадут куда надо, то, думаю, там найдётся много любопытного. Достаточно, чтобы вопросы возникли не только у парткома. И я намерен передать их Громову, а он